Группу из Ленинграда москвичи знали на уровне стихийной мифологии, поскольку ни «Синего альбома», ни «Треугольника» ещё не существовало в природе. Помню, как в начале восьмидесятых приятели рассказывали мне, что «Аквариум» – это такой акустический бэнд, у которого есть кайфовая песня: «Иди ко мне, я мэн крутой! Отдай мой шуз, дави на фузз! Мочалка, эй, беги скорей…»

Как бы там ни было, сарафанное радио сделало своё дело, и к началу сейшена в зале яблоку негде было упасть. По воспоминаниям Кости Моисеева, 25 октября 1980 года там собралось человек триста пятьдесят, и все проходы оказались забиты.

После выступлений прибалтийских и московских музыкантов последовал акустический сет «Аквариума», включавший все актуальные хиты: «Мой друг музыкант», «Держаться корней», «Дорога 21», «Глядя в телевизор» и посвящённую Макаревичу песню «Контрданс». Казалось, что превзойти команду Гребенщикова невозможно: зал стонал после каждой композиции. А в это время Майк глушил в туалете кубинский ром, готовясь совершить подвиг. И он его совершил.

«Это было не только первое выступление Майка в Москве, но и вообще его первое публичное выступление, – рассказывал Троицкий. – Я произнёс вступительное слово, а сам концерт получился, конечно, феноменальным. Потому что Майк в большей степени, чем Гребенщиков, нёс в себе эту стопроцентную рок н ролльную эстетику, которой у нас до тех пор не было».

Программа была короткой и состояла из восьми композиций, которые Науменко исполнил в более жёсткой и агрессивной манере, чем на альбоме «Сладкая N и другие». Вокал звучал чуть ниже, темп – быстрее, а аранжировки были по настоящему «грязными». Между музыкантами «Аквариума» и Майком возникла настоящая химия. Причём – в обе стороны. В итоге впервые со столичной сцены были исполнены не песни о воздушных замках и «дорогах разочарований», а провокационный панк рок с дерзкими текстами. А после строчки про «пятьсот второй аборт» воздух в зале застыл, и стало слышно, как целуются мухи.

«Реакция на этот концерт была уникальной, – заявлял впоследствии Троицкий. – Притом, что публика была рафинированной, в зале творилось нечто, и после выхода на улицу все продолжали спорить. А кто то даже подрался – была какая то бойня между людьми, которые Майка восприняли, и людьми, которых он сильно возмутил».

Позднее выяснилось, что мероприятие в Северном Чертанове было записано с помощью мобильного «тон вагона» одной из государственных радиостанций, который всеми правдами неправдами удалось подогнать к концертному залу предприимчивому Косте Моисееву. Спустя много лет эту запись, качественно зафиксированную на чешской аппаратуре, выпустили в «Отделении ВЫХОД» под названием «Майк и Аквариум», и я настойчиво рекомендую её к многократному прослушиванию.

Всю ночь после фестиваля питерский десант отрывался на квартире у Саши Липницкого. Приятель Троицкого и выпускник журфака МГУ, он был не только удачливым коллекционером русских икон, но и продвинутым меломаном. Александр жил в элитном доме на Каретном Ряду, а его отчим служил переводчиком у первых лиц государства. Это давало определённые привилегии, и в год московской Олимпиады в обители журналиста газеты «Советская культура» появился новенький видеомагнитофон Sony.

Это было простое и незабываемое человеческое счастье. Позабыв о залежах импортного алкоголя, музыканты «Аквариума» буквально влипли в экран, на котором сменяли друг друга участники Вудстокского фестиваля.

«Когда мы впервые увидели в телевизоре настоящие рок группы, то просто обомлели, – восхищённо говорил мне Файнштейн. – Мы ведь их никогда не лицезрели и совершенно не представляли, как они выглядят на сцене и играют “живьем”>.