«В репертуаре “Аквариума” все композиции делились на более менее серьёзные и те, которые можно было назвать “песнями абсурда”, – вспоминал Борис. – Такого рода нео голливудскими вещами я начал заниматься ещё в университете. Но только теперь у меня появилась возможность со спокойной совестью выпустить накопившийся абсурдистский пар – при условии что параллельно будет записываться что нибудь существенное».

Темы песен подбирались на удивление легко. Часть композиций была написана на сюрреалистические стихи Гуницкого, которые хранились у Бориса в специальной папочке. Примечательно, что в этих рукописных версиях было несложно запутаться, поскольку будущие «Хорал», «Марш», «Крюкообразность», «У императора Нерона» и «Поэзия» не имели авторских названий.

«Однажды я зашёл на одну квартиру, и какие то стихи из меня просто посыпались, – признавался Джордж. – Я их быстро записал – так и были написаны тексты к “Треугольнику”. Мы с Бобом тогда общались бессистемно, я что то писал и отдавал ему, а он – человек бережливый, сохранил эти записи».

Тексты, написанные Гребенщиковым, тоже возникали спонтанно – вопреки разнообразным обстоятельствам и концепции будущего альбома.

«Некоторые вещи давно существовали у меня в форме стихов, – поведал идеолог “Аквариума” в одном из архивных интервью. – Это “Корнелий Шнапс”, “Поручик Иванов”, “Матрос” и “Старик Козлодоев”. Потом случилось так, что мне опять стало негде жить, и я поселился у нашего старинного приятеля Ливерпульца, любезно пустившего меня к себе. Там я вспомнил, что у Джорджа есть замечательный текст про императора Нерона. Я подобрал к нему мелодию, а когда приехал в студию, предложил музыкантам: “А давайте ка споём это «а капелла»”. Так мы её и записали».

Часть композиций («Матрос», «Сергей Ильич», «Миша из города скрипящих статуй») были придуманы Борисом во время поездок на трамвае. Когда он показывал их в студии, аранжировочных идей возникало великое множество, и это было настоящее коллективное творчество. Любопытно, что композиция «Крюкообразность» первоначально существовала в другой версии – с барабанной дробью, боевым фортепиано и Дюшей в качестве вокалиста. Андрей Романов исполнял её в манере Эрнста Буша – немецкого певца, антифашистские марши которого любили транслировать в пятидесятые годы по советскому радио. И пока Гребенщиков в соседней комнате дописывал «Графа Гарсию», музыканты собрались вокруг рояля, изобретая новые мелодические варианты. В итоге вокальную партию в «Крюкообразности» исполнила Ольга Першина, сыгравшая также на фортепиано и придумавшая мелодию к «Двум трактористам», слегка похожую на ускоренную версию гимна СССР.

«Пожалуй, это была самая живая сессия, когда все охотно музицировали, – отмечал Сева Гаккель, вдохновенно спевший в “Двух трактористах”. – Во время записи “Начальника фарфоровой башни” передо мной на корточках сидел Женька Степанов и скрипучим голосом издавал странные звуки в микрофон, через который я играл. Он корчил такие рожи, что я еле сдерживал смех и с трудом мог сосредоточиться на игре на инструменте».

А дирижировал этим хаосом новичок «Аквариума» Сергей «Капитан» Курёхин, который, по воспоминаниям музыкантов, «навёл тогда в студии клавишного блеска».