А дирижировал этим хаосом новичок «Аквариума» Сергей «Капитан» Курёхин, который, по воспоминаниям музыкантов, «навёл тогда в студии клавишного блеска». Исторически Боб и Капитан были знакомы ещё по театру Горошевского, но внятно нашлись только в Доме юного техника. Момент первой встречи оба помнили плохо, неоднократно выдавая в интервью взаимоисключающие версии. Возможно – заметали следы будущих преступлений.

«Когда мы начали писать “Треугольник”, мне захотелось осветить смутную палитру “Аквариума” каким нибудь настоящим музыкантом, – отмечал впоследствии Гребенщиков. – И организатор джазовых концертов Алик Кан спросил меня: “Что же ты Курёхина не позовёшь?” Мы встретились с Сергеем, и с его появлением всё сразу же пошло по другому. Стало понятно, что будет интересно. Когда он начинал что то делать – это очаровывало, это был фейерверк. Он с ходу предложил сделать другие аранжировки. Получилось… В итоге Капитан сыграл в “Треугольнике” гениально, а я спел под то, что он сыграл».

Давайте вспомним, что до этого момента великих инструменталистов в составе «Аквариума» не было. И тут появляется Сергей Курёхин, в активе которого уже существовала выпущенная в Лондоне пластинка фортепианных импровизаций The Ways of Freedom. На этот провокационный альбом вышло множество противоречивых рецензий – начиная с Daily Telegraph и New York Times и заканчивая авторитетным джазовым журналом Down Beat. Уже тогда было очевидно, что для неугомонного Капитана никакого «железного занавеса» не существовало по определению. Также у него не было проблем с «пианизмом» – фактуру «Треугольника» цементировали ёрнические фортепианные партии, особенно в «Мочалкином блюзе» и «Поручике Иванове». Стилизованные ретро пассажи исполнялись им с нездешним изяществом, и неслучайно на задней обложке красовалось лаконичное пояснение: «“Аквариум” + С. Курёхин». И сразу всё становилось ясно.

Правда, поначалу не обошлось без локальных конфликтов. Крепкий профессионал, не знакомый со спецификой отношений между «детьми цветов», Курёхин пришёл в негодование, увидев творческую кухню «Аквариума» изнутри. На первой же сессии он возмущённо заявил Гребенщикову: “Слушай, Боб, где ты нашёл этих олухов? Они, конечно, ребята классные, но – с третьего дубля ничего сыграть не могут! Их надо разогнать! Давай я сам сыграю всё, что нужно”». И часть инструментальных партий – от клавишных инструментов до экзотических колокольчиков и казу – Курёхин исполнил самостоятельно.

Когда спустя много лет я брал интервью у Капитана, один из вопросов коснулся его знакомства с «Аквариумом». Надо сказать, что время не сильно изменило отношение Маэстро к группе.

«“Аквариум” был неизвестным затрапезным ансамблем, – со снисходительной улыбкой рассказывал Курёхин. – Были Боб и Сева Гаккель, им иногда подыгрывали Дюша и Файнштейн. Не группа, а просто идея… На запись первого серьёзного альбома, сделанного у Тропилло, они позвали меня. Тогда я основное время уделял фри джазу, а “Аквариум” был для меня чем то незначительным. Но поскольку времени свободного было много, я согласился поизгаляться. Помню, что атмосфера была очень дружеская, и многое нас в то время объединяло».

Также в этой сессии принял участие барабанщик Александр Кондрашкин, которого Борис увидел на джазовом концерте в ДК Ленсовета. Поскольку Женю Губермана и Майкла Кордюкова вычислить не удалось, то Кондрашкина тут же пригласили на запись.

«В разгар сессии Курёхин играл на фортепиано, Кондрашкин – на барабанах, Фан импровизировал на басу, находясь в другой комнате в наушниках, включенных прямо в пульт, – раскрывал детали записи “Мочалкиного блюза” Гребенщиков.