— Ты шутишь, Саша? — Лиза улыбнулась.

— Ну что ты, Лизонька, — я вернул ей улыбку. — Кто же шутит такими вещами, не так ли, Фёдор Васильевич? — и я повернулся так, чтобы видеть московского губернатора.

Растопчин в очередной раз горестно вздохнул. Вот кто страдал от предстоящей коронации на полную катушку. Кроме проблем с самой коронацией на него по очереди наседали Архаров, Макаров и Зимин. Иногда они делали это вместе. А совсем недавно к ним присоединился Горголи. Растопчин отбивался, как мог, но у него не всегда получалось. Я пока что в их дела не вмешивался, мне своих хватало. Но их жалобы друг на друга уже начали слегка надоедать.

Растопчин был из этой горластой компании самым безобидным. Но этот гад в отместку всё-таки ввёл билеты на коронацию и заломил за них такую цену, что у меня глаза на лоб полезли. Каково же было моё удивление, когда он доложил, что все самые дорогие места уже раскуплены, а за оставшиеся чуть ли не драка идёт. Ну что могу сказать, с таким практичным подходом, если коронация пройдёт практически на деньги таких вот щедрых господ, и казне будет нанесён незначительный урон, то Растопчину долго придётся ещё страдать на службе.

Я снова посмотрел на сцену. В своей прошлой жизни я был ни разу не театрал, и сейчас ничего не изменилось. Лиза негромко рассмеялась, чуть подавшись вперёд, а потом повернулась ко мне.

— Аннета прелестна, — сказала она громким шёпотом, а потом слегка склонила голову, поворачиваясь к Шереметеву, устроившему для нас это представление вместе с Антонио Казасси. Второй демонстрировал своих воспитанников, молодых актёров и актрис, воспитанников Театральной школы графа Юсупова.

— Ваше величество, я польщён вашей высокой оценкой игры Татьяны Гранатовой. Могу отметить, что и её величество Екатерина Алексеевна похвалила игру Татьяны и даже велела пригласить её к себе в ложу, когда гостила в моём Кусково, — прошептал Шереметев.

В это время очередной акт завершился, и публика разразилась аплодисментами. Я тоже похлопал и встал, чтобы немного размять ноги. Из ложи выходить не собирался, чтобы меня не попытались достать особо настойчивые типы вроде Эдувиля. Лиза же решила пройтись. Растопчин тут же вызвался составить ей компанию и показать этот Останкинский театр. Два гвардейца тут же отделились от остальных и двинулись за Елизаветой на почтительном расстоянии, но достаточно близко, чтобы вовремя прийти на помощь.

— Чего только люди не сделают, лишь бы рядом со мной не остаться! — я усмехнулся. — Коля, тебе нравится представление?

— Вполне недурственно, — ответил Раевский, облокотившись на борт ограждения. — Её величество абсолютно права, Гранатова неподражаема в роли Аннеты. Мои комплименты, Николай Петрович.

Я в это время смотрел на Шереметева, который явно что-то хотел мне сказать, но почему-то не решался. Он несколько раз открывал рот и снова его закрывал, нерешительно оглядываясь по сторонам. В ложе сейчас кроме него находились я, Розин, Раевский и Сперанский. Если граф что-то хочет сказать, то должен понимать, что наедине меня с ним здесь, в театре, никто не оставит. Наконец мне надоело смотреть на его топтание на месте.

— Смелее, Николай Петрович! Что вы так сильно хотите у меня узнать, что даже такой замечательный спектакль организовали?

— Ваше величество, — он слегка побледнел. — Я вовсе не из-за своей просьбы организовал представление, а прежде всего, чтобы порадовать её величество.