— Доброе утро, ваше величество, — Новиков поклонился и не слишком уверенно подошёл ко мне.

Я же в это время поднялся из-за стола и указал на два кресла, стоящие возле стены.

— Присаживайтесь, Николай Иванович, о ком вы хотите похлопотать? — спросил я, усаживаясь в кресло напротив Новикова.

— Я бы не назвал это хлопотами, ваше величество, — Новиков прямо посмотрел на меня. — У меня был свободный день вчера. Мы с графиней Ливен договорились присматривать за детьми раз в месяц и давать друг другу небольшой отдых.

— Я рад, что вы так ответственно подошли к вашим обязанностям, — я знаю об этой их договорённости и не возражаю. В конце концов, всем необходимо отдыхать.

— Вчера я провёл хороший вечер в компании старых друзей, в основном литераторов. С нами только Николая Карамзина не было. Он в последнее время чем-то чрезвычайно занят. Вроде бы хочет газету начать выпускать или альманах, я его не понял, а сам Николай Михайлович не вдавался в подробности, когда мимо меня пробегал. — Новиков на мгновение задумался, а потом вздохнул и продолжил: — Собрались мы в доме Дмитриева Ивана Ивановича, поговорили прежде всего о литературе, конечно. Многие весьма уважаемые поэты уже подготовили оды в честь вашей коронации.

— Да? — я задумчиво провёл пальцами по губам. — Думаю, что будет лучше, если вы соберёте все эти оды и передадите Николаю Михайловичу Карамзину. Полагаю, для них найдутся места в его альманахе.

— Это замечательная мысль, ваше величество, — Новиков улыбнулся. — Простите меня, но я немного волнуюсь, поэтому не перехожу непосредственно к делу, хотя мы уже поняли, что вы любите решать все проблемы сразу, не тратя время на светскую болтовню.

— Это не совсем так, — я смотрел на этого побитого жизнью человека, который нашёл в себе силы справиться с такими ударами. — Из светской беседы всегда можно почерпнуть нечто интересное и весьма полезное. Например, я узнал про оды разных писателей на коронацию. Ну а теперь, когда часть, отведённая под светскую беседу, пройдена, давайте вернёмся к делам. Что вы мне хотели рассказать, прося о встрече, Николай Иванович?

— Видите ли, ваше величество, Иван Иванович Дмитриев, тот самый, у которого мы все вчера собрались, посетовал на то, что наши чиновники, коих направляют на службу в Малороссию, Польский край, Лифляндию, Эстляндию и Курляндию, плохо подготовлены для этой службы. В том плане, что они не на должном уровне владеют немецким и латинским языками, — сообщил Новиков. — Иван Иванович прекрасно понимает, что связано это с острой нехваткой людей, способных выполнять чиновничьи обязанности в этих непростых губерниях. Но он ещё Павлу Петровичу неоднократно писал, что можно же в таком случае сделать хорошие переводы Литовского Статута и сборника законов магдебургского права, коими чиновники обязаны пользоваться в своей работе. Те переводы, что имеются, крайне неудовлетворительные и…

— Так, стоп, — я поднял руку и помотал головой. — Остановитесь, Николай Иванович. А я попытаюсь разобраться в том, что вы мне уже сказали. Иван Иванович кем служил, когда Павлу Петровичу столько хорошего писал? Я что-то запамятовал.

— Обер-прокурором третьего департамента Сената, — ответил Новиков, посматривая на меня с настороженностью. — Он как раз был направлен в Малороссию, чтобы проверить, как там обстоят дела. В том числе как судебные дела ведутся.

— Отлично. Значит, Иван Иванович знает, о чём говорит, и самое главное, разбирается в вопросе, — я мысленно прокрутил то, что сказал мне Новиков изначально.

— Иван Иванович Дмитриев чрезвычайно образованный человек. Он получил великолепное образование и изучал юриспруденцию в Европе, — ещё более осторожно ответил Новиков.

— Ну-да, ну-да, — я прищурился.