Обогнали Бабаева справа, едва не сбив кронштейн с зеркальцем в последний миг он успел отвернуть и пересек сплошную осевую, заехав передним колесом на встречную полосу. Быстро выправив свой «жигуленок», он пробормотал сквозь зубы: «Хакпур  трахнутый! Ну, я тебя!» – и прибавил газу. Но догнать обидчика было нереально – тот шел на скорости сто семьдесят, рассекая воздух подобно метеору. Бабаев снова выругался, уже на ассирийском; к этому языку он прибегал в крайнем раздражении.

– Как ездит, верблюжий плевок! Где дорожная полиция? Как их теперь называют?… ГАИ?… ГИБДД?… Куда они смотрят, дети слепцов? Кого за руль пускают? В Багдаде за такое…

– Успокойся, Бабай, – сказал Гутытку. – Кто гонит нарты с закрытыми глазами, найдет свою смерть. Найдет, не сомневайся! Божьи мельницы мелют не быстро, но верно.

– Так твой дед Мойше говорил?

– Нет, это английская пословица.

– Ну конечно, ты ведь у нас знаток языков, – буркнул Али Саргонович и через некоторое время произнес: – Давай свой еврейский анекдот. Хочу слегка развеселиться.

Гутытку оживился.

– Однажды Кац решил записаться в ниндзя и купил черный плащ с капюшоном…

Позади взвыла сирена. Кабул, окончательно проснувшись, зарычал. Прервав историю, Гутытку произнес:

– А вот и дорожная полиция, Бабай. Однако нам сигналят.

Бабаев свернул на обочину и остановился. Полез было в карман за депутатским удостоверением, да вспомнил, что оно в столе, в офисе на Лесной. Чертыхнулся, вытащил права, паспорт и воинский билет.

В окне замаячила усатая рожа.

– Сержант Кузьмин. Нарушаем, господа-товарищи? Документы!

– Это федеральная трасса, – сказал Бабаев. – Я ехал быстро, но с дозволенной скоростью.

– С дозволенной, – подтвердил сержант Кузьмин, изучая бабаевские документы. – Тут претензий нет. Но ехали быстро и выехали на встречную полосу. В неположенном месте. Хоть ты и пан полковник, а в неположенном нельзя. Никак нельзя.

– Меня подрезали! И ты, сержант, это видел! – рявкнул Бабаев.

Сержант ухмыльнулся и махнул в сторону своей машины.

– Кого я могу догнать на этой развалюхе, тот и виноват. Штраф платить будем?

Бабаев понял, что пререкаться бесполезно.

– Сколько?

– Пятьсот по квитанции или триста сюда.

Сержант Кузьмин подставил широкую ладонь. Кабул грозно рыкнул и потянулся куснуть наглеца.

– Придержи собачку, полковник. Я ведь к тебе со всей душой… А могу две квитанции выписать, и обе – по пятьсот.

– Знал бы ты, от кого бакшиш получаешь, – с горечью молвил Али Саргонович, отсчитывая три сотенные. – Не от полковника Бабаева – от законодательной ветви власти! От депутата Государственной Думы!

– Загибаешь, полковник. Депутаты на «жигульках» не ездят, отозвался сержант Кузьмин, спрятал деньги и был таков.

Кабул скалил зубы и глухо рычал – должно быть, не нравились ему мздоимцы. Развернувшись на сиденьи, Гутытку потрепал пса по спине, почесал за ушами. Задумался, что-то вспоминая, и произнес:

– Предупреждал дед Мойше: береги задницу от геморроя, а мошну от гаишника. Так и есть! Однако ты расстроился, Бабай… Хочешь, я за руль сяду?

– Я думал, Гут, ты на собаках да оленях ездишь, – сказал Бабаев в изрядном удивлении. – Где водить научился?

– Научился… – Гутытку неопределенно повел рукой.