– Эй! Воробей, ты откуда здесь взялся? – услышал он голос за спиной.

Попугай перевернулся на ветке вниз головой, чтобы посмотреть, кто над ним насмешничает.

– И где ты так вымазал перья, у художника в мастерской свалился на палитру?

В густой траве в тени дикой оливы сидел горбоносый мужчина с бородкой и кудрявыми волосами.

– Хотя я не вижу твоих ног, но бьюсь об заклад, что они заканчиваются копытцами, – заявил Яго.

– Почему же?

– Потому что никто, кроме козлоногого Фавна, не стал бы так насмехаться над благородным попугаем.

Фавн поднял ногу из травы – она была покрыта густой шерстью и заканчивалась раздвоенным козьим копытцем.

– Видел я говорящих попугаев, – сказал Фавн. – Но разумноговорящих ещё не приходилось. Что тебе сыграть? Про Африку? – Фавн поднял свирель.

Из отверстий полились тягучие звуки родины Яго: про густые джунгли и жаркие саванны, про желтых львов и пятнистых жирафов, про чёрные лица живых и белые кости умерших под жарким солнцем экватора.

Яго против своей воли раскачивался в такт музыке и даже пританцовывал на ветке.

Наконец Фавн прекратил играть и рассмеялся:

– Ты позабавил меня своим танцем. Зачем ты меня искал?

– А разве я тебя искал?

– С самого утра, – уверенно сказал Фавн.

– Раньше не мог окликнуть? – ворчливо заметил Яго. – Спросить у тебя хотел...

– Спрашивай, радужный воробей.

– Моего хозяина беспокоит эта война с Багдадом...

– А-а-а! – захохотал Фавн. – Так ты, значит, багдадский шпион!

– Что?! – возмущённо вскричал попугай и, здраво рассудив, спокойно закончил. – В общем, да.

– Не бойся меня. Мне нет дела до Олимпа. На нас никто не нападает, и нам не следует лезть в чужую страну. Что ты хотел узнать?

– Кому нужна эта война? Кто дёргает за ниточки дураков, которые размахивают мечами?

– Ты и правда разумная птица, коль умеешь задавать такие вопросы.

Яго надулся от гордости, подняв на голове хохолок.

– Передай своему хозяину, что Фавн не знает.

Хохолок Яго опустился.

– Ведь я давным-давно изгнан с Олимпа и не интересуюсь его интригами. Но пусть твой хозяин хорошенько присмотрится вниз. Олимпийцы стали ленивы, им слишком спокойно живётся, и никто из них не станет рисковать своим благополучием. Интригу может затеять только тот, кто обижен и хочет отомстить или просто подняться обратно, или захватить чужое место.

– Благодарю, – сказал Яго, кланяясь и растопыривая крылья веером.

– Удачи, воробей!

Недолго пришлось летать Алладину и джинну в поисках весёлого бога вина и веселья Вакха. Хоть и бродит он по всей стране из края в край, подчиняя всех встречных своей радостной власти, зато за ним следует огромная свита, которую трудно не заметить.

Друзья просто поднялись повыше и высмотрели самое весёлое место во всей стране. Широким виноградником проходит дорога, а по ней движется невероятная процессия. Впереди бодрым шагом идёт бог Бахус с венком из листьев винограда на голове и тирсом, увитым плющом, в руке. Во второй руке у него чаша с вином, или она обвивает гибкий стан менады. Пьяные музыканты наяривают весёлый мотив, вокруг вьются в танце менады и козлоногие сатиры, молодые крестьянки и бравые молодцы, которым завтра в поход. Позади везут на ослике старика Силена – мудрого учителя бога, – отяжелевшего от выпитого вина. С двух сторон его бережно поддерживают спутники. Слуги несут тяжёлые корзины, набитые снедью, и мехи с вином.