Пребывая в должности государственного безумца, Алладин обязан был ежедневно присутствовать на трапезах в хижине Совета. Теперь у входа в трапезную стояли навытяжку два стражника, а властителей обслуживали военнослужащие в чине не ниже капрала. На государственной площади несколько дюжих молодцев без устали колотили в огромные барабаны, лишая горожан сна и отдыха. Военные советы за круглым столом проводились под этот оглушительный грохот, не смолкавший ни днём, ни ночью.

– На то и война! – отметал экзарх Аро робкие возражения прокураторов.

Столица обезлюдела: все молодые Карлики призывного возраста были зачислены в солдаты и отправлены на поля сражений. Были сформированы женские батальоны, в обязанность которых входило поддерживать свирепость и боевой дух в госпиталях среди израненных воинов. Впрочем, таких воинов было немного: мешики обычно не оставляли своему противнику ни одного шанса.

Платные ораторы повсюду кричали о том, что единственный способ добиться мира – это довести войну до победного конца. В заключение своей речи они распространялись об огромном количестве сахарных каштанов, которыми будет буквально завалена вся страна, когда враг будет раздавлен. Так как нормы отпуска сахарного каштана были сокращены и повсюду слышался глухой ропот по поводу недостатка этого деликатеса, подобные обещания находили горячий отклик в сердцах слушателей.

Между тем события на фронте развивались до крайности медленно. Боевые отряды Карликов не стремились в глубь иссушенного жарой, опаленного солнцем Каменного Края. Мешики же избегали вторгаться во влажные, болотистые земли Чёрных Степей. Дело ограничивалось постоянными стычками в оазисах.

При всём своём желании Карлики не могли предрешить исход военной кампании одним открытым боем. Вся огромная армия впустую гонялась за противником и никого не находила. А мешиков, похоже, такое положение вполне устраивало.

– Это война напоминает мне детскую игру в прятки, – ворчал Мардок.

И действительно, военные действия замерли на мёртвой точке. Мешики не стремились к открытому бою, а действовали из засады. Внезапная атака, несколько метких выстрелов, рукопашный бой и быстрый уход в глубь каменных пустынь – такой была их излюбленная тактика.

За круглым столом то и дело вспыхивали ожесточённые споры по поводу ведения боевых действий. Очень часто Алладин был свидетелем, как эти споры перерастали в яростную потасовку. Доставалось и юноше, которого военачальник Мардок обвинял в недостатке патриотического рвения.

Чтобы очиститься от подозрений, Алладин, по совету ушлого Лукино, выкрасил волосы в рыжий цвет и по часу в день маршировал перед хижиной Совета Пяти. Однако, несмотря на принятые юношей меры, Мардок продолжал хмуриться и ворчать.

Военачальник, в частности, требовал, чтобы Алладина отправили на фронт, где бы он делал устрашающие жесты для запугивания противников и слал проклятия на их головы. Алладину с трудом удалось отвертеться от этого предложения, но он чувствовал, что над его головой собираются грозовые тучи.

– Нужно срочно что-то предпринять, – обратился к своему приятелю Алладин. – Иначе этот вздорный старик придумает для меня ещё какую-нибудь каверзу. И мне уже не удастся отделаться так просто.

Всю ночь друзья не сомкнули глаз, придумывая различные планы, как им выпутаться из этой ситуации, заполучив свободу и кольцо Эйлаха, о волшебных свойствах которого правители, похоже, не догадывались.

На следующее утро после обычной трапезы за круглым столом Алладин попросил слова, чтобы сделать правителям выгодное предложение.

– Много дорог лежит в этом Мире, – начал он издалека. – Трудно неискушенным глазом безошибочно определить, которая из этих дорог ведет к вершинам победы, а которая обрывается в бездну позорного поражения.