– Много дорог лежит в этом Мире, – начал он издалека. – Трудно неискушенным глазом безошибочно определить, которая из этих дорог ведет к вершинам победы, а которая обрывается в бездну позорного поражения...

– О чём это он опять толкует? – насторожился Мардок. – На линии фронта нет ни гор, ни пропастей. Я, между прочим, внимательнейшим образом, изучил все карты.

– ...Но путь, по которому пойдёт народ Серых Карликов, определяют его лучшие представители – самые зоркие, самые проницательные, – продолжал Алладин, не позволяя сбить себя посторонними репликами.

– Это он о нас! – радостно воскликнул лысый прокуратор. – А парень-то, хоть и безумец, а не дурак!

– ...И глуп тот правитель, который старается всё сделать сам, своими руками! – разошёлся Алладин. – Обороноспособности страны был бы нанесён непоправимый ущерб, если бы доблестный Мардок взял меч и отправился в горячие пески гоняться за презренными мешиками, вместо того чтобы с высоты своего положения руководить всей армией.

– А он иногда не так безумен, как кажется, – заметил Мардок, одобрительно покачивая головой. – Парень-то не промах. В корень зрит.

– Или если бы мудрейший экзарх покинул своё место за круглым столом и отправился на площадь муштровать новобранцев, вместо того чтобы сосредоточенно размышлять о чём-нибудь важном, например о...

– ...о сахарных каштанах, – предположил длинноносый прокуратор.

– Нет, – с досадой отмахнулся от него Алладин. – Например, о судьбах народа!

– Да, Мардок прав, – задумчиво произнёс экзарх Аро. – В словах нашего безумца есть проблески истины. Величие руководителя – в его умении направлять неорганизованные массы подданных к новым рубежам. А увидеть эти рубежи можно только здесь, наверху.

– Но, к сожалению, правители имеют всего одну голову и только две руки, вернее, пять голов и десять рук, что, в принципе, одно и то же! – Алладин уже закончил петь дифирамбы и постепенно переходил к делу. – Но этого мало, поэтому-то правитель и не может успеть везде и сделать все.

– К чему ты ведёшь? – нахмурился Мардок. – Хочешь сделать нас многорукими и многоголовыми, как Красотоны?

– Вовсе нет, – замахал руками Алладин. – Просто мудрость правителя состоит в том, чтобы умело использовать руки и головы своих верноподданных! Взять, к примеру, меня...

– Да что ты умеешь? – захохотал Мардок. – У тебя в голове по должности должно быть пусто, ведь ты не какой-нибудь безумец, а государственный.

– Зато моё безумие открыло мне глаза на путь к блистательной победе! – холодно возразил юноша. – Кроме того, я неплохо владею пращой. Отправьте меня на передовую, и я завоюю для вас оазисы! – Алладин воспользовался советом Лукино играть по-крупному. В сущности, он ничего не терял: в случае неудачи все оставалось по-прежнему, но при успехе предприятия юноша обретал свободу и кольцо Власти. – При соответствующем вознаграждении я в три дня брошу оазисы к вашим ногам!

– Смешно слушать эти бредни, – насупился военачальник Мардок. – Похоже, тьма вновь окутала твою голову. Может ли один человек, пусть даже безумный, заменить мою доблестную армию? Конечно, ты вдвое выше любого из моих воинов, но ты один, а их сотни.

– Кто знает, что может, а чего не может безумец? – сказал экзарх. – На то он и безумец! Где найти мерило его словам и поступкам? А твои солдаты пока ещё никак себя не проявили... – Аро пристально посмотрел на Алладина. – А о какой награде ты говоришь?

– Награда должна соответствовать деянию, – важно сказал Алладин. – Я хочу получить для себя и своего друга Лукино свободу, а также – на память – железное кольцо в виде змеи, кусающей себя за хвост.