|
*** Главный разговор тет-а-тет был назначен в семь часов вечера, в извозчичьем трактире близ Калужской заставы (тот самый пункт №3). Место было выбрано с толком: темно, грязновато, шумно, но не крикливо. Здесь пили не горячительные напитки, а чай - помногу, целыми самоварами. Публика была чинная, нелюбопытная - нагляделись за день на уличную сутолоку да на седоков, теперь бы посидеть в покое за приличным разговором. Василий Александрович явился с десятиминутным опозданием и сразу направился к угловому столу, за которым сидел крепкий бородач с неподвижным лицом и цепким, ни на миг не останавливающимся взглядом. Весь последний час Рыбников наблюдал за входом в трактир из соседнего подъезда и Дрозда приметил еще на подходе. Когда убедился, что слежки нет, вошел. - Кузьмичу мое почтеньице! - крикнул он издалека, подняв растопыренную пятерню - Дрозд его в лицо не знал, а нужно было изобразить встречу старых приятелей. Революционер нисколько не удивился, ответил в тон: - А-а, Мустафа. Садись, татарская харя, почаевничаем. Сильно стиснул руку, да еще хлопнул по плечу. Сели. За соседним столом большая компания степенно кушала чай с баранками. Поглядели на двух друзей без интереса, отвернулись. - За вами не следят? - тихо спросил Василий Александрович о самом насущном. - Уверены, что в вашем окружении нет агента полиции? Дрозд спокойно ответил: - Почему же не следят, обязательно следят. И провокатор имеется. Мы его, иуду, пока не трогаем. Лучше знать, кто, а то другого приставят, вычисляй его. - Следят? - напружинился Рыбников и метнул взгляд в сторону стойки - за ней имелся выход в проходной двор. - Ну, следят, так что? - Эсэр пожал плечами. - Когда можно, пускай следят. А когда ни к чему, можно и оторваться, дело привычное. Так что не нервничайте, отважный самурай. Я нынче чистенький. Второй раз за сегодняшний день Василия Александровича назвали самураем, но теперь с явной насмешкой. - Вы ведь японец? - спросил получатель Транспорта, хрустнув куском сахара и шумно втянув чай из блюдца. - Я читал, что некоторые из самураев почти неотличимы от европейцев. - Какая к бесу разница - самурай, не самурай, - обронил Рыбников, по привычке подстраиваясь под тон собеседника. - Это верно. Давайте к делу. Где товар? - Перевез в склад на реке, как вы просили. Зачем вам река? - Нужно. Куда именно? - После покажу. - Кто кроме вас знает? Ведь разгрузка, перевозка, охрана - целое предприятие. Люди надежные? Язык за зубами держать умеют? - Они будут немы, как рыбы, - серьезно сказал Рыбников. - Ручаюсь головой. Когда будете готовы забрать? Дрозд почесал бороду. - Думаем часть товара, небольшую, в Сормово сплавить, по Оке. Завтра к ночи оттуда придет баржа. Тогда и заберем. - Сормово? - прищурился Василий Александрович. - Это хорошо. Правильный выбор. Каков ваш план действий? - Начнем с забастовки на железных дорогах. Потом всеобщая. А когда власть нервишками дрогнет, пустит казаков или маленько постреляет - вмиг боевые отряды. На сей раз обойдемся без булыжника, орудия пролетариата. - Когда начнете-то? - небрежно спросил Рыбников. - Нужно, чтоб самое позднее через месяц. Каменное лицо революционера скривилось в усмешке: - Выдыхаетесь, сыны микадо? Язык на плечо? По зале прокатился смешок, и Василий Александрович от неожиданности вздрогнул - неужто услышали? Рывком обернулся - и тут же снова расслабился. Это в трактир ввалились двое седобородых извозчиков, здорово навеселе. Один, не удержавшись на ногах, упал, второй помогал ему подняться, приговаривая: - Ничаво, Митюха, конь об четырех ногах, и то спотыкается... От одного из столов крикнули: - Энтакого коняшку на живодерню пора! Загоготали. Митюха заругался было на насмешников, но налетели половые и в два счета вытолкали пьяненьких ванек прочь - не срами почтенное заведение. |
