|
Дрессировщик Чуриков представил начальству героиню дня, бельгийскую овчарку грюнендальской породы: - Резеда. Резеда понюхала штиблет Фандорина и вильнула хвостом. На Евстратия Павловича оскалила клыки. - Не обижайтесь, она брюхатая, - поспешно сказал поводырь. - Зато нюх острее. - Ну, что вы там нашли, показывайте! - нетерпеливо потребовал надворный советник. - Да вот, смотрите сами. Чуриков потянул собаку за поводок, она неохотно поплелась к складу, оглядываясь на инженера. У входа уперлась лапами, потом и вовсе легла на пол, всем своим видом показывая, что ей спешить некуда. Покосилась на людей - не будут ли ругаться. - Капризничает, - вздохнул дрессировщик. Сел на корточки, почесал суке раздутое брюхо, пошептал что-то на ухо. Резеда милостиво встала, направилась к штабелям ящиков и мешков. - Вот, вот, следите! - вскинул руку Чуриков. - За чем? - За ушами и хвостом! Хвост и уши у Резеды были опущены. Она медленно прошла мимо одного ряда, мимо второго. Посередине третьего уши вдруг встали торчком, хвост взметнулся кверху, потом опустился и больше уже не поднимался, зажатый между лап. Ищейка присела и залаяла на четыре аккуратных джутовых мешка среднего размера. Груз прибыл из Франции и предназначался хлебопекарному товариществу "Вернер и Пфлейдерер". Доставлен утренним новгородским поездом. Содержание - желтый порошок, оставляющий на пальцах характерный маслянистый блеск, - сомнений не вызывало: мелинит. - Успел пересечь г-границу раньше, чем туда прибыли собаки, - определил Фандорин по сопроводительным документам. - Ну что ж, Мыльников, работаем. *** Работать решили сами, не доверяясь филерам. Эраст Петрович нарядился железнодорожником, Мыльников грузчиком. Устроились в соседнем пакгаузе, откуда отлично просматривался и склад, и подходы к нему. Получатель явился за грузом в 11.55. Невысокий мужчина приказчицкого вида предъявил бумажку, расписался в конторской книге, мешки в закрытый фургон перетаскал сам. Наблюдатели так и приросли к биноклям. - Пожалуй, японец, - пробормотал Эраст Петрович. - Да что вы! - усомнился Мыльников, крутя колесико. - Русак русаком, с некоторой татаринкой, как положено. - Японец, - уверенно повторил инженер. - Возможно, с примесью европейской крови, но разрез глаз, форма носа... Где-то я его видел. Но где и когда? Возможно, просто похож на кого-то из знакомых японцев... Японские лица разнообразием не отличаются, антропология выделяет всего двенадцать основных типов. Это из-за островной уединенности. Не было притока иноплеменной к-крови... - Уезжает! - прервал антропологическую лекцию Евстратий Павлович. - Скорей! Но спешить теперь было незачем. Для слежки по городу был заготовлен целый парк разномастных колясок и пролеток, и в каждой сидело по филеру, так что деться объекту было некуда. Инженер и надворный советник опустились на пружинистое сиденье экипажа, замыкавшего весь этот караван, очень правдоподобно изображавший оживленное уличное движение, и медленно покатили по улицам. Дома и фонари были украшены флагами и гирляндами. Москва отмечала день рождения императрицы Александры Федоровны не в пример пышнее, чем в прежние годы. На то имелась особенная причина: недавно государыня наконец подарила России наследника престола - после четырех девочек, или "холостых выстрелов", как непочтительно выразился Мыльников. - А мальчонка-то, говорят, хилый, порченый, - вздохнул Евстратий Павлович. - Карает Господь Романовых. На этот раз инженер и отвечать не стал - лишь поморщился на глупую провокацию. Между тем объект оказался фокусником. На "Товарной" загрузил в свою крытую повозку четыре мешка, а у камеры хранения Рязанско-Уральской дороги вынес три дощатых ящика и восемь небольших свертков в черной блестящей бумаге. Фургон отпустил. |
