|
Словом, я со всей силы взбивала на кухне яйца, когда же минут через тридцать явилась звать гостей к столу, первым делом увидела лицо своего мужа. Он смотрел на меня с вымучен-ной улыбкой небожителя Эль Греко. – Они купили все картины… – сказал он, глядя на меня поверх сидящих гостей. На диване лежал открытый кейс, весь заполненный аккуратными толстенькими пачками денег. Одни пачки лежали вдоль, другие поперек… Такой симпатичный, хотя и несколько одно-образный паззл… Никогда в жизни я не видела столько денег сразу. Белый шелковый песок заструился перед моим – как пишут в подобных случаях – мыслен-ным взором. Там и сям среди сплющенных окурков в нем темнели кружочки бурых медяков. Я перевела взгляд в окно. Интересно, подумала я, это всегда происходит так буднично? А где же счастье? Где бурное ликование? Где мое детское торжество баловня фортуны? Освобожденно вздохнув, словно с облегчением избавившись от груза, гости двинулись на кухню. Сели, выпили, накалывая на вилки пушистые гренки. Маловато оказалось яиц. Ничего! – помнится, мелькнуло тогда в моей инфантильной голове вечного подростка. Теперь мы купим до хрена этих чертовых яиц! Жора Немкис – у него всегда из-за низкого давления был оглушенный вид – учил Бориса жизни: – Стари-и-к, – говорил он, медленно, как во сне, прожевывая кусок, сладостно закрывая глаза, – купите машину, дачу… станете людьми… Появятся человеческие интересы… Вот я… Каждый вечер – на каток… надеваю коньки… ступаю на лед и еду, еду… Ветер в ушах, музыка из динамика… давление поднимается, я скольжу, старик, как птица… Это – плюс… Мы сидели долго, тем более что на радостях я достала золотой запас – две банки шпрот из писательского пайка, которые берегла на Новый год. Но теперь, когда мы стали так богаты, гори они огнем – жалкие шпроты из жалкого писательского пайка! Поздно вечером гости уходили. – Стари-ик, – засыпая, томно привалившись к грязным обоям в нашем коридоре, тянул Жора Немкис, – станешь человеком… Прибарахлишься… Костюма нет – это минус. Такая жена – это плюс… * * * Когда появились деньги, воздух вокруг нас сразу уплотнился. Возникли даже какие-то за-вихрения, небольшие тайфуны, повышения и понижения температуры. Заволновались близкие. Всем им хотелось сохранить наши деньги получше, ненадежнее. Приехала родственница из города Винницы с дипломатической миссией. В процессе беседы выяснилось, что надо помочь выехать в Израиль семье Бориного брата. Потом он, конечно, отдаст. Когда там встанет на ноги. Затем выяснилось, что надо помочь выехать моей сестре, которая, конечно, все вернет, даже смешно сомневаться. Да и сами мы помаленьку отщипывали от кучи денег то тот, то этот кусок. Словом, куча эта тихо осыпалась. Весело струился золотой (это только образ!) песочек. В один из дней позвонила моя сестра и сказала: – Ты вообще-то думаешь – во что деньги вложить? Нет, я не думала. Я просто люблю наличие денег в карманах. Люблю это веселое ощуще-ние присутствия толики денег. Зачем же портить восхитительное, продленное во времени осоз-нание своего владения деньгами и во что-то там вколачивать их, тем самым лишая себя удоволь-ствия их тратить, то есть осуществлять неотъемлемое право владения. – Вы просто придурки! – сказала моя энергичная сестра. – Допустить, чтобы эта прорва де-нег исчезла, улетучилась из-за вашего идиотизма и халатности?! Ты должна немедленно купить музыкальный инструмент! – Зачем?! – спросила я. – Чтобы продать его!.. Потом, конечно, когда попадешь в нормальную страну. Так делают все умные люди! – напирала она, ощущая мое молчаливое сопротивление. |
