Но его вопли поглотил рев бури.

Едва киммериец вышел наружу, как налетевшая снежная волна чуть не сбила его с ног. Точно огненный вихрь, ледяная пыль, несомая шквальным ветром, обжигала лицо и руки, секла кожу.

— Луара! — изо всех сил прокричал Конан и прислушался. Ответом ему был лишь замогильный вой урагана. Ничего не видя в снеговерти, киммериец двинулся прочь от скалы. Воздух словно отвердел. Ветер, встав плотной стеной, не пускал его, лез в гортань морозным кулаком, норовил сорвать одежды, опрокинуть, унести в пропасть. Киммериец шел вслепую, наперекор стихии, изо всех сил вцепившись в единственную ниточку, связывавшую его с людьми,— прочную веревку, другой конец которой находился в руках кхитаянки Ки-шон, и выкрикивал имя девушки… Но лишь стенания шквала доносились до его слуха.

Но — что это? Показалось? Или буря решила сыграть с ним жестокую шутку? Или действительно он уловил едва слышный женский голос?

— Луара! — что было мочи заорал варвар и напряг слух, стараясь не обращать внимания на безумные стоны ветра. Да, никаких сомнений со стороны пропасти долетел отчаянный крик Луары.

— Держись, девочка, я иду!

Конан повернул в сторону расселины и осторожно двинулся вперед. Ветер бил ему в спину, словно подгоняя, но киммериец не радовался неожиданному союзнику: ураган смел с открытой площадки весь снег, обнажив ровную, как стол, ледяную поверхность; один неверный шаг — и он упадет, начнет скользить и неминуемо сорвется в бездонную пропасть. Пока лишь веревка помогала ему устоять на ногах.

Через десять шагов, давшихся Конану с превеликим трудом, он разглядел в белом хаосе темное пятно. Луара! Она шевелилась и слабо махала рукой.

— Я рядом! Я уже здесь! Держись, девочка.

Голос не слушался его, и вместо крика из горла киммерийца вылетало лишь хриплое карканье. До девушки оставалось всего лишь три шага. Уже два… Один…

Он поначалу не понял, что произошло. Что-то мешало ему идти дальше. Спустя миг Конан догадался: кончилась веревка.

Северянин замер. Если он выпустит конец, то наверняка не найдет обратной дороги…

— Конан!..

Сквозь бушующую снежную пелену киммериец увидел, как пальцы Луары соскользнули с намертво вмерзшего в площадку неприметного камешка, за который девушка цеплялась из последних сил, и она стала медленно, но неуклонно скользить в сторону пропасти…

— Луара!

Не раздумывая ни секунды, Конан отбросил веревку и прыгнул.

Ветер налетел на них с новой силой, будто радуясь беспомощности своих жертв, и поволок обоих к обрыву. Луара судорожно обхватила Конана и тихонько всхлипнула. Говорить она не могла — лишь счастливо улыбалась потрескавшимися, обмороженными губами.

Конан нащупал рукоять кинжала, вытащил его и вонзил в лед. Скольжение прекратилось. Но сколько они так продержатся? Минуту, две? Замерзшие пальцы не смогут долго держать кинжал… Он до боли сжал зубы и попытался подтянуться на одной руке, другой крепко держа Луару. Тщетно. Одеревеневшие мышцы не слушались, ветер и вес Луары влекли его к пропасти… Он почувствовал, как начинает гнуться лезвие кинжала.

Расплывчатая тень нависла над ними, и киммериец вдруг Услышал властный голос, заглушивший грохот бури:

— Руку, Конан! Дай руку, если хочешь жить!

Кто это? Омигус, Толстяк? Быть не может…

Незнакомец стоял над ними незыблемо, точно скала, как будто не бесновался вокруг шквальный ветер, как будто тучи ледяной пыли и снега не сбивали с ног. Лишь полы Длинного плаща таинственного спасителя трепетали, бились, метались у него за спиной, как крылья разъяренного демона.

— Конан, дай же руку!

Решившись, северянин отпустил рукоять кинжала и протянул раскрытую ладонь незнакомцу.

Ветер словно только и ждал этого момента.