Соотнося
поставленные вопросы с заранее подготовленными ответами Шмита, ребята из
Ассошиэйтед Пресс делали более или менее верные прогнозы по поводу
очередной внешнеполитической акции Гитлера.
Всякий раз, когда Шелленберг поручал Штирлицу присутствовать на этих
пресс-конференциях, чтобы поддерживать контакты с журналистами, которыми
интересовалась разведка, Штирлиц прежде всего впивался взглядом в карту на
стене, которую открывал помощник Шмита перед началом собеседования. Карта
эта была страшная. Коричневое пятно Германии властвовало в Европе.
Территории Польши, Чехословакии, Австрии, Дании, Норвегии, Бельгии,
Голландии, Франции были заштрихованы резкими коричневыми линиями; Венгрия,
Румыния и Болгария, как страны, присоединившиеся к <антикоминтерновскому
пакту>, были окрашены в светло-коричневые цвета. Резкие черно-коричневые
пятна уродовали территории Албании и Греции: там вела войну Италия.
Карта была сделана так, что доминирующая роль гитлеровской Европы
подчеркивалась махонькой Англией, нарисованной художником жалостно и
одиноко, и далекой Россией, причем, в отличие от Англии, где были
обозначены города и дороги, Россия представлялась белым, бездорожным
пространством с маленькой точкой посредине - Москвой.
Шмит, не отрывая глаз от текста, подготовленного его сотрудниками,
прочитал последние известия:
- <Сражения против английского империализма идут по всему фронту.
Недалек тот день, когда надменный Альбион будет выбит из всех своих
колоний. В недалеком будущем Суэцкий канал - пуповина, связывающая Лондон
с Индией, - будет перерезан, и, таким образом, Англия останется без сырья,
без резервов, без продуктов питания. Вопрос падения островитян - вопрос
решенный, все дело в сроках. Весна или лето этого года будут означать
начало европейского мира, после того как Лондон подпишет условия
капитуляции, которые мы ему продиктуем. Сражение в Греции и Албании
отмечено победоносным наступлением войск великого дуче>.
Штирлиц знал, что Шмит сейчас станет говорить, какой монолитной стала
Европа после того, как фюрер заставил мир считаться с откровением
двадцатого века - с идеями национал-социализма. Он знал, что после
<общетеоретического пассажа> Шмит обрушится на Америку, не называя,
естественно, ни Рузвельта, ни Белый дом. Он будет говорить о <силах
империализма, которые действуют в угоду финансовому капиталу с целью
задушить великую европейскую цивилизацию>. Все это Штирлиц слыхал уже
много раз, и поэтому он поглядывал на Джеймса Килсби из Чикаго: служба
гестапо позавчера записала беседу, которую он вел с русским
корреспондентом. Килсби - он жил в рейхе недолго и не научился еще
осторожности - говорил русскому, что, видимо, следующим ударом, который
Гитлер готовит, будет удар по России; он ссылался при этом на своих друзей
из вермахта, и, Штирлиц знал, гестапо сейчас наблюдало за всеми контактами
Килсби. |