— И мы, разумеется, с ним согласимся, — сказал Урбан.

— Не согласиться с мнением мадам де Сентре было бы весьма неразумно.

— Поехали, Урбан, поехали, — заторопила мужа мадам де Беллегард. — Мне пора к портному.

Старая дама так и стояла, положив руку на руку дочери и пристально глядя на нее. Тихо вздохнув, она пробормотала:

— Нет, этого я все же не ждала! Вам очень повезло, — обернулась она к Ньюмену, кивая в подтверждение своих слов.

— О, понимаю! — отозвался тот. — Я горд как не знаю кто! Готов кричать с крыши или останавливать всех встречных на улице, чтобы сообщить им о своем счастье.

Мадам де Беллегард поджала губы.

— Нет уж, пожалуйста, воздержитесь! — сказала она.

— Чем больше народу узнает, тем лучше, — заявил Ньюмен. — Здесь я еще никому объявить не успел, а в Америку утром дал телеграммы.

— Телеграммы? В Америку? — переспросила старая маркиза.

— В Нью-Йорк, в Сент-Луис и в Сан-Франциско — самые важные для меня города. А завтра сообщу моим здешним друзьям.

— И много их у вас здесь? — вопрос был задан тоном, язвительность которого Ньюмен, боюсь, не совсем сумел уловить.

— Хватает. В рукопожатиях и поздравлениях недостатка не будет. Тем более, — добавил он, — если прибавить те, что я получу от ваших друзей.

— Ну эти-то обойдутся без телеграмм, — обронила маркиза, выходя из комнаты.

Маркиз де Беллегард, жена которого уже унеслась воображением к портному и била шелковыми крылышками в стремлении затмить всех, попрощался с Ньюменом за руку и произнес более, чем когда-либо, убедительно:

— Можете на меня рассчитывать, — и, влекомый женой, удалился.

Валентин перевел глаза с сестры на нашего героя:

— Надеюсь, вы все серьезно обдумали?

Мадам де Сентре улыбнулась.

— Мы, конечно, не обладаем столь глубоким умом и не столь серьезны, как вы, братец, но все же обдумали, что смогли.

— Поверьте, я очень высоко ставлю вас обоих, — продолжал Валентин. — Вы оба удивительные люди. Но все же я не удовлетворен. Вам бы остаться в небольшой, но достойнейшей группе лиц — в узком кругу избранных, не сочетающихся браком! Редкие души! Соль земли! Не желаю никого оскорбить: и среди вступающих в брак можно встретить людей вполне достойных.

— Валентин придерживается мнения, что женщины должны вступать в брак, а мужчины — нет, — сказала мадам де Сентре. — Не знаю, как у него сходятся концы с концами.

— Они сходятся на том, что я обожаю тебя, сестра! — пылко вскричал Валентин. — До свидания.

— Лучше бы вы обожали кого-нибудь, на ком могли бы жениться, — заметил Ньюмен. — Я это еще устрою, дайте срок. Дайте срок — и я превращусь в ярого проповедника брака.

Уже в дверях Валентин на секунду обернулся, и лицо его стало серьезным:

— Я и обожаю одну особу, но жениться на ней, увы, не могу, — сказал он, опустил портьеру и ушел.

— Наши новости им не понравились, — заметил Ньюмен, оставшись наедине с мадам де Сентре.

— Да, — согласилась она, — не понравились.

— Ну а вам разве не все равно?

— Нет, — помолчав, сказала она.

— Напрасно.

— Ничего не могу поделать. Я бы предпочла, чтобы матушка обрадовалась.

— Объясните мне, ради всего святого! — воскликнул Ньюмен.