Конли, насколько можно судить по перечню его правонарушений, являлся парнем громогласным и трусоватым, из числа тех, у кого разбег на рубль, а удар на копейку. Тем не менее, кажущаяся несерьёзность Конли в качестве преступника, отнюдь не означала, что он не мог расправиться с 13-летней девочкой. Убийство Мэри казалось непреднамеренным и вспышка гнева вполне годилась в качестве триггера последующей агрессии в отношении девочки.
То, что Конли сообщил неправильный адрес проживания и отрицал собственное присутствие в субботу 26 апреля в здании карандашной фабрики, выглядело подозрительно, но не являлось достаточным основанием для взятия его под стражу. 1 мая – уже после появления на заседании коронерского жюри – Джеймс явился на фабрику, прошёл в мужскую уборную на 2-м этаже и… принялся там стирать свою рубашку. Его поведение показалось другим рабочим до такой степени подозрительным, что они немедленно сообщили о происходившем патрульным полицейским, всё ещё находившимся в здании. Полицейские вошли в уборную, забрали у Конли рубашку и не без удивления обнаружили на ней пятна, весьма похожие на кровавые.
В общем, Джим Конли был задержан и помещён в камеру в здании полицейского департамента Атланты, что следует признать мерой в какой-то степени перестраховочной. 1 мая никто Конли по-прежнему ни в чём не обвинял, поскольку все должностные лица, причастные к расследованию, считали, что убийцей должен быть грамотный человек.
Что же последовало далее?
3 мая местные газеты распространили информацию о том, что некие лица, выдающие себя за детективов частного сыскного агентства Пинкертона, проводят опросы жителей Атланты с неясной целью. Детективы Пинкертона, привлеченные Лео Франком перед самым арестом, действительно работали над этим делом в те дни, но полиция установила, что некие люди выдают себя за частных детективов, не являясь таковыми. Возникло обоснованное подозрение, что мошенники вводят людей в заблуждение, преследуя некие неблаговидные цели, о чём газеты и поспешили известить обывателей.
В городе продолжали циркулировать самые разнообразные слухи о трагедии, приключившейся на карандашной фабрике. Особенно широко распространился слух о том, будто Мэри Фэйхан жива и вместо неё похоронена другая девушка. Болтовня такого рода дополнялись разного рода свидетельствами, из которых следовало, что события 26 апреля развивались совсем не так, как установила к тому времени полиция, а именно: Мэри не ехала с Эппсом в одном трамвае, она не выходила из вагона возле карандашной фабрики, в действительности она направилась в Мариетту [северо-западный пригород Атланты], где провела время в обществе неких неизвестных людей, и вообще девочка по-прежнему жива и находится в плену торговцев «белыми рабынями».
Тема сексуальной эксплуатации белых женщин в первой трети XX столетия являлась своего рода ide-fix белых американцев – это была та городская легенда, которая никого не оставляла равнодушным. И гипотеза, согласно которой Мэри Фэйхан похищена, а вместо неё похоронена некая неизвестная девочка, при всей своей абсурдности и нелогичности, завладевала умами жителей Атланты. Может показаться невероятным, но коронер Донахью 3 мая поставил под сомнение тот факт, что в могиле Мэри похоронена именно она, а не какой-то другой ребёнок. Это допущение нельзя не назвать очень странным, ведь труп Мэри предъявлялся не только её близким во время официального опознания, но и выставлялся на всеобщее обозрение в морге! И тело убитой девочки видели тысячи людей [более 10 тыс. |