Поэтому когда на следующий день – 30 мая – детективы доставили Джима Конли в здание карандашной фабрики и устроили следственный эксперимент, в ходе которого чернокожий разнорабочий воспроизвёл свои перемещения и действия 26 апреля, газетчики восприняли случившееся как закономерный результат расследования, а именно – убийца, наконец-то, установлен и даёт признательные показания. И в роли убийцы оказался, само-собой, Джим Конли. Во-первых, он был чернокожим люмпеном, а потому подозрительным по определению, а во-вторых, это именно его привозили в здание фабрики для проведения следственного эксперимента!

Информация эта получила широкое распространение и быстро стала чем-то, что мы назвали бы сейчас секретом Полишинеля. То есть все по умолчанию признали Конли главным кандидатом в убийцы, а то, что Лео Франк и Ньют Ли продолжали оставаться «под замком», считалось хитроумной стратегией окружной прокуратуры, в силу неких причин не спешившей официально пренебрегать вердиктом Большого жюри.

Однако на самом деле солиситор Дорси не считал Джима Конли убийцей. Дорси признал рассказ Конли о содействии Лео Франку в сокрытии трупа убитой девочки заслуживающим доверия и солиситор, руководствуясь этой логикой, стал выстраивать обвинение против управляющего фабрикой.

Выше было упомянуто о том, что жена Лео Франка пришла на свидание к мужу лишь 12 мая, то есть спустя 2 недели со времени его ареста полицией. Это странное промедление – действительно странное во всех отношениях! – привлекло внимание Дорси, который поручил детективам Лэнфорда собрать информацию об обстановке в семье подозреваемого. Детективы не особенно ломали головы над исполнением данного им поручения и без долгих колебаний решили «привлечь к сотрудничеству» Минолу МакНайт (Minola McKnight), молодую чернокожую женщину, работавшую в доме Селиг поварихой и домработницей [напомним, что в этом проживали Лео Франк и его жена Люсиль]. Муж Минолы – Альберт МакНайт – работал на карандашной фабрике, так что чета МакНайтов, как видим, была крепко связана с Лео Франком и должна была многое знать о подозреваемом.

В течение второй половины мая детективы Ньютона Лэнфорда несколько раз встречались с Минолой, пытаясь привлечь её к негласному сотрудничеству. Сейчас мы не можем в точности сказать, как именно развивалось взаимодействие детективов с потенциальным объектом вербовки, но что-то шло явно не так, как хотелось бы полицейским в штатском. Скорее всего, женщина опасалась подобных полицейских «игр», понимая, что для белых «копов» она чужая и её легко могут сделать «крайней» в какой-то нехорошей или двусмысленной ситуации. Возможно, Минола не хотела подводить своих работодателей и выносить сор из избы, возможно, её останавливало обычное здравомыслие, опасение того, что в русском языке определяется пословицей «на чужом пиру похмелье». В общем, переговоры детективов с домработницей Лео Франка в мае 1913 г. желаемого результата не дали, что побудило детективов перейти к более привычной им стратегии запугивания и принуждения.

В самом начале лета – 3 июня – женщину задержали без объяснения причин и доставили в здание Департамента полиции. О событиях того дня и о том, что последовало далее, нам известно из показаний Джорджа Гордона (Geoge Gordon), адвоката, представлявшего интересы Минолы.