– Что‑что? – смутившись, говорю я.

Он откашливается.

– «Коктейль» , а не «Бармен» . Фильм назывался «Коктейль» .

Следует долгая пауза; только звук поднимающих лифт кабелей состязается с напряженным молчанием.

– Ах, да… Верно, – говорю я, словно бы название фильма только что дошло до меня. – «Коктейль» . Точно, – повторяю я. – Отлично, Бэйтмен, о чем ты думаешь? – Я трясу головой, словно для того, чтобы прояснить мысли, а затем, чтобы уладить дело, протягиваю руку. – Пат Бэйтмен.

Круз осторожно пожимает ее.

– Ну как, – я продолжаю разговор, – вам нравится жить в этом доме?

После долгой паузы он отвечает:

– Вроде бы да.

– Чудесный дом, – говорю я, – правда?

Он кивает, не глядя на меня, я автоматически снова нажимаю кнопку своего этажа. Мы молчим.

– Значит, «Коктейль» , – спустя некоторое время говорю я. – Вот оно что.

Он молчит, даже не кивая, но теперь смотрит на меня как‑то странно, опускает очки и с легкой гримасой произносит:

– У вас… из носа кровь идет.

Секунду я стою в полном оцепенении, потом понимаю, что надо что‑то предпринять, поэтому, сделав вид, что я, как и полагается, обескуражен, осторожно касаюсь своего носа, а затем вынимаю носовой платок Polo – уже в бурых пятнах – и вытираю кровь. Вроде бы я неплохо справился с ситуацией.

– Наверное, давление, – смеюсь я. – Мы ведь на такой высоте.

Он молча кивает, смотрит на цифры.

Лифт останавливается на моем этаже и, когда двери открываются, я говорю Тому:

– Я ваш большой поклонник. Очень рад встрече с вами.

– Это прекрасно, – Круз улыбается своей знаменитой улыбкой и тыкает пальцем в кнопку «Закрытие дверей».

Девушка, с которой я встречаюсь сегодня вечером, Патриция Уоррел – блондинка, модель, недавно вылетела из университета Свит Бриар после первого же семестра. На автоответчике – два сообщения от нее, чтобы я позвонил ей по крайне важному делу. Распуская узел голубого шелкового галстука от Bill Robinson с узором а‑ля Матисс, я набираю ее номер и с трубкой в руке иду в дальний угол квартиры, чтобы включить кондиционер. Она отвечает на третий звонок.

– Алло.

– Патриция, привет. Это Пат Бэйтмен.

– А‑а, привет, – говорит она. – Слушай, я говорю по другой линии. Могу я тебе перезвонить?

– Ну…, – начинаю я.

– Слушай, это из моего спортивного клуба, – говорит она. – Они что‑то напутали с моими счетами. Я перезвоню через секунду.

Я прохожу в спальню и раздеваюсь: снимаю пиджак из шерсти «в елочку» и брюки в складку (костюм – от Giorgio Correggiari), хлопчатобумажную оксфордскую рубашку от Ralph Lauren, вязаный галстук от Paul Stuart и замшевые ботинки от Cole‑Haan. Натянув шестидесятидолларовые трусы‑боксеры, купленные в Barney's, с телефоном в руке я делаю несколько упражнений на растяжку, ожидая, когда перезвонит Патриция. Минут через десять раздается звонок, и, перед тем как ответить, я жду шесть звонков.

– Привет, – говорит она. – Это я, Патриция.

– Ты можешь подождать? У меня другой звонок.

– Конечно, – произносит она.

Заставив ее прождать две минуты, я вновь включаю ее линию.

– Привет, – говорю я. – Прости.

– Ничего.

– Итак, мы ужинаем вместе, – продолжаю я.