|
.. Право, удивительно - знать столько языков!.. Вице-резидент бредит вами и всегда говорит, что вы единственный хирург, к кому он лег бы под нож... Наш старый доктор годится только для игры в бридж... Кстати, знаете ли (она все еще говорит, не оборачиваясь), сегодня мне самой пришло в голову, что хорошо было бы посоветоваться с вами... а мы как раз проезжали мимо, я и подумала... Ну, вы сегодня, может быть, заняты... я лучше заеду в другой раз. "Наконец-то ты раскрыла карты!" - сейчас же подумал я. Но я и виду не подал и заверил ее, что сочту за честь быть полезным ей теперь или когда ей угодно. - У меня ничего серьезного, - сказала она, полуобернувшись ко мне и в то же время перелистывая книгу, снятую с полки, - ничего серьезного, пустяки... женские неполадки, головокружение, обмороки. Сегодня утром, во время езды, на повороте мне вдруг стало дурно, я упала без чувств... бой должен был поднять меня и принести воды... Ну, может быть, шофер слишком быстро ехал... как вы думаете, доктор? - Так трудно сказать. У вас часто подобные обмороки? - Нет... то есть да... в последнее время... именно в самое последнее время... да... обмороки и тошнота. Она уже опять повернулась к книжному шкафу, ставит книгу на место, вынимает другую и начинает перелистывать. Удивительно, почему это она все перелистывает... так нервно, почему не подымает глаз из-под вуали? Я намеренно ничего не говорю. Мне хочется заставить ее ждать. Наконец, она снова начинает гоном легкой болтовни: - Не правда ли, доктор, в этом нет ничего серьезного? Это не какая-нибудь опасная тропическая болезнь? - Я должен сначала посмотреть, нет ли у вас жара. Позвольте ваш пульс... Я направляюсь к ней, но она слегка отстраняется. - Нет, нет, у меня нет жара... безусловно, безусловно нет... я измеряю температуру каждый день, с тех пор... с тех пор, как начались эти обмороки. Жара нет, всегда тридцать шесть и четыре. И желудок в порядке. Я медлю. Во мне все растет подозрение: я чувствую, что эта женщина чего-то от меня хочет, в такую глушь ведь не приезжают, чтобы поговорить о Флобере. Я заставляю ее ждать минуту, другую. - Простите, - говорю я затем, - разрешите мне задать вам несколько вопросов? - Конечно, вы ведь врач! - отвечает она, но тут же опять поворачивается ко мне спиной и начинает перебирать книги. - У вас есть дети? - Да, сын. - А было ли у вас... было ли у вас раньше... я хочу сказать - тогда... были ли у вас подобные явления? - Да. Ее голос стал теперь совсем другим, отчетливым, без всякого жеманства и нервности. - А возможно ли, чтобы вы... простите за вопрос... возможно ли, чтобы сейчас была та же причина? - Да. |
