Странным оказался небесный жемчуг: от ладони он направился вверх, медленно передвигаясь по руке, по шее, по щеке и остановился в центре открытого лба женщины, к которой возвращалась ее былая красота. Устроившись там, жемчуг начал испускать тонкие синие лучики. Августа провела рукой по лбу, взяла оттуда жемчуг двумя пальцами и положила себе на ладонь, но жемчуг опять весело и теперь уже быстро пробежал тот же путь и устроился на прежнем месте.

Увлеченная шалостями жемчуга Августа сразу не заметила, как лучи солнца заиграли на ее лице. "Ах", воскликнула она, ибо лучи проникли ей в глаза. Она зажмурилась, потом закрыла глаза, но от лучей все равно не избавилась. Да ей и не хотелось избавляться от них. Она широко распахнула глаза и с улыбкой взглянула на Солнце. "Спасибо тебе!" И пучок солнечных лучей тут же пробрался в ее в сердце. Августа опять обрела жизненную силу, теперь уже от самого Солнца.

Совсем разошелся ветерок. Раньше он был более вежливым, но сейчас его не остановить — треплет ей волосы. Поправляет она их, но он продолжает шалить. Одной рукой она не успевает привести себя в порядок, а другую не выпускает из своей руки Амон-Ра.

Где облака? Куда они подевались? На небе ни одного облачка не видно. Пусть покажется хоть малюсенькое, новорожденное облачко, чтобы вспомнить, какими бывают облака на небе! И вдруг видит Августа, как из-за горизонта спешит вверх к небу одно белое, большое, густое облако. Кто ему помогает так лететь? Мчится оно, мчится. Остановилось над головой Августы. А потом опустилось вниз, еще, еще, и исчезла Августа вместе с Амон-Pa. Она ничего вокруг не видит, облако объяло все ее тело, оно ласкает ее и тоже наполняет небесными силами жизни и созидания. Августа блаженствует. Целует облако, тоже хочет обнять его, но оно ускользает. "Спасибо тебе, Небо, спасибо твоим детям, всем облакам земли!" Облако опять скользнуло к небу, а Августа стала еще более жизнерадостной и красивой. А соловей, который сидит у нее на плече, все поет и поет новые песни, теперь уже о Царстве Небесном. А небесный жемчуг, который сам устроился на лбу Августы, испускает пучок синих лучиков. А запах роз сопровождает ее и наполняет душу тонкими силами. А на плечах Августы облако оставило облачную мантию, которая, как крылья, помогает ей легко скользить по земле.

Амон-Pa крепко держит руку Августы и ведет в сторону праздничных ворот.

Врата открываются, и на белом коне появляется высокий всадник.

Увидев Августу, и конь, и его всадник застыли на месте.

Всадник не верит тому, что видят его глаза. Но потом, — "Августа, моя богиня!" — кричит он с восторженной радостью, прыгает с коня и бежит к ней.

— Августа… Августа… Августа… — не перестает повторять Юстиниан. Он опускается на землю, обеими руками обнимает ноги любимой женщины, целует ей колени, — Августа… Августа… — Юстиниан плачет.

Свободной рукой Августа обнимает Юстиниана, взъерошивает ему волосы и тянет к себе. Юстиниан смотрит на нее снизу вверх, и душа его трепетно принимает ее очаровательную улыбку. Взгляд Юстиниана переходит на Амон-Pa. Стоя на коленях, он ростом с него и смотрит ему в глаза. Что за глаза у этого мальчика? Юстиниан утонул в них, как песчинка в море, в море доброты и сочувствия, и вдруг познал, как очищается его душа.

— Амон-Pa, беспредельно твое великодушие! Прости меня, мальчик, прости меня! — он обнял его за плечи, прижал голову к его маленькой груди и так продолжал плакать счастливый Юстиниан.

Это длилось несколько минут. Наконец Августа опять взяла его за волосы и нежно притянула к себе. Юстиниан встал и с лицом кающегося посмотрел сверху на Августу и Амон-Pa. Ростом Амон-Pa был до плеч Августы, а Августа ростом была до плеч Юстиниана. Но теперь уже Юстиниан понимал, что самый маленький среди них был самым большим.