Страшно перепуганного, еле дышащего Герода Антипу, у которого уже на всю жизнь была выдрана та часть, на которой он так любил сидеть, занесли в опочивальню. Врачи сразу наложили на рану лечебные травы и перевязали тряпками.

От невыносимой боли Герод Антипа непрерывно стонал. Наконец, он вымолвил:

— Скажите, что произошло?

— Господин, — доложил ему один из врачей, — эта собака взбесилась!

Четвертовластник чуть не упал в обморок, поняв, что может заразиться.

— Господин, — добавил другой, — перед темницей легионеры нашли одежду и саблю десятника…

— А сам десятник? — прошептал Антипа.

— Его обнаружили в темнице, на голое тело был надет мешок. Собака и его покусала!

Четвертовластник недоумевал, он не мог поверить тому, о чем ему рассказывали.

— И что говорит этот недоумок — десятник?

— Господин, он так икает, что не может говорить; кроме того, похоже, он не в себе…

— А тот мальчик, ублюдок, где он? — собрав все свои силы, прошептал он.

— Ни мальчика, ни легионера Петра, которого наказал десятник, не нашли… они убежали!

— Петр?! Что он такое сделал?!.. Значит, убежали?.. — И злоба зеленой краской разлилась по лицу Антипы.

В это время вошли три легионера и гордо доложили, что его задание выполнено, крест готов, а у Малой Голгофы собрано более тысячи человек и пятисот детей.

— Как быть, — спросили они.

Но с Геродом Антипой, с четвертовластником Иудеи, вдруг произошла беда: глаза вылезли из орбит, челюсть отвисла, изо рта потекла пена. Он потерял сознание.

— Скорее… скорее… четвертовластник умирает… спасите его… — закричали легионеры, принесшие крест.

Врачи засуетились.

Глава 43

Большой Мальчик совсем потерял чувство времени: он не знал, сколько месяцев прошло с тех пор, как убежал он от десятника. Опасаясь, что легионеры поймают его, он не решался вернуться в Город или показываться где-нибудь в другом месте. Он смастерил себе жилье у какого-то ущелья и обосновался там.

Ему не давала покоя мысль отомстить Амон-Pa и его друзьям. Во всех своих бедах он винил их и готовился отплатить. Вот найдет их и покажет им, кто он есть. Подняться в пещеру Философа он, конечно, не осмелился бы, помня Бунгло, но надеялся выловить их в удобном для сведения счетов месте.

В ущелье шумела река. Большой Мальчик любил купаться в ней и ловить рыбу. Дикие фрукты и рыба составляли его пищу. Все дни он проводил в барахтанье в речке, в бесцельном шатании по окрестности и в злобных размышлениях. В мыслях своих он тысячу раз разными способами вылавливал своих врагов, применяя свою большую силу, издевался над каждым, они ползали перед ним на животе, целовали ноги, умоляли простить. Он вешал их на деревьях вниз головой, выкалывал им глаза, обезглавливал…

Он так увлекался воображаемыми картинками, что порой все они казались ему реальными. Злые мысли исказили его лицо: нос стал длиннее и загнулся вверх; правый глаз расширился как кокосовый орех и не умещался в глазнице; левый же глаз сузился, растянулся в обе стороны и ушел вглубь. Подбородок изогнулся внутрь. От постоянного страха левое ухо разрослось до размеров ладони, а правое закрутилось наподобие трубы. Один коренной зуб стал расти так, что не уместился во рту и вылез наружу, проколов левую щеку. Волосы выпали совсем, обнажив его угловатую с темными пятнами голову, с левой стороны которой постепенно вырастал маленький острый рог. Левая рука стала длиннее правой, и на кистях, рядом с мизинцем, выросло еще по одному пальцу. Правая нога явно укоротилась, левое плечо удлинилось.