Изменить размер шрифта - +
В следующий раз приноси что-нибудь действительно ценное… Хорошо, Кафур, хорошо! Я знаю, что предстоящий бой тебе интересней, чем разговоры о долгах. Пусть Аллах дарует тебе удачу, когда ты будешь выбирать, на кого ставить в этот раз! Салам!

Амир ибн Садака произнес это приветствие злобным тоном, как будто хотел сказать не «да пребудет с тобой мир!», а «чтоб ты провалился!» Затем он прикрыл дверь в эркер и зашагал по коридору, покачивая головой.

Тарик внезапно загорелся одной идеей. По крайней мере, она стоила того, чтобы попробовать. Но для этого Тарику следовало заручиться доверием Амира. И теперь, после беседы ибн Садаки с евнухом Кафуром, тамплиер получил возможность действовать.

Тарик дал хозяину бывшего караван-сарая сделать еще несколько шагов, а потом громко хлопнул дверью, как будто только что вышел из своего эркера, и пошел следом за Амиром.

Ибн Садака, услышавший стук двери, остановился и взглянул на него.

— Господин уже изволит уходить? Неужели победа неверного лишила тебя радости зрелища? — осведомился он.

— Нет. Хотя должен признаться, я ожидал другого исхода этой битвы с крестоносцем, — ответил Тарик. — Я не сомневаюсь в способностях твоего человека, но сегодня он был не на высоте. А о том, что Абуна схватил факел, я даже говорить не хочу.

Амир ибн Садака смущенно развел руками.

— Боец потерял голову. Он еще пожалеет о своем промахе, можешь мне поверить, — вздохнул хозяин, а затем продолжил без перехода: — Но уверяю тебя, в следующий раз ты увидишь мертвого тамплиера. Послезавтра ночью я отправлю его в последний бой против Вахиля Ящерицы, моего лучшего воина-раба. Ты наверняка слышал о нем. Вахиль — ассасин, и в руках у него, конечно же, будет нож.

Тарик склонил голову и наморщил лоб, как будто что-то вспоминал. При этом взгляд его упал на странную пластину, которую держал в руке Амир ибн Садака. Эта восьмиугольная пластина толщиной с мизинец была чуть больше ладони взрослого мужчины. Одна ее сторона была покрыта золотом, а другая — серебром. С обеих сторон пластину украшали разнообразные линии, арабские буквы и загадочные символы. Казалось, будто она побывала в когтях взбесившейся птицы, исцарапавшей тонкие слои золота и серебра. Через дыру в этом восьмиугольнике был продет шнур, сделанный из верблюжьей шерсти.

— Действительно, я припоминаю это имя… — осторожно произнес Тарик, чтобы не выдать себя, а затем сделал вид, будто только что увидел странную пластину в руках Амира, и произнес: — Скажи, что за удивительную вещицу ты держишь?

— Ты называешь этот предмет удивительным? — спросил изумленный Амир ибн Садака.

Тарик кивнул.

— Позволь мне взглянуть на нее.

Амир пожал плечами.

— Неужели кого-то может заинтересовать эта др… — В последний момент Амир удержался от слова «дрянь», — этот амулет?

— О да! — заверил его Тарик, делая вид, что пластина действительно заинтересовала его. Такого человека, как Амир ибн Садака, ловить следовало на жадности к деньгам. — У меня слабость к языческим оберегам и талисманам, особенно к древним. Похоже, это как раз такой амулет. — Тарик откашлялся. — Прости, но не согласишься ли ты продать его?

В узких глазках Амира ибн Садаки загорелись огоньки.

— К сожалению, я приготовил его для собственной коллекции, — ответил хитрый делец. — Но мне было бы очень жаль не исполнить желание своего дорогого гостя. И поэтому за настоящую цену…

— Скажи, сколько ты хочешь получить за него, — прервал Амира Тарик.

— Мне самому амулет обошелся в десять золотых динаров, — нагло солгал ибн Садака.

Быстрый переход