|
Парень за спиной застыл на полпути к Борису, в нескольких шагах от меня. Мальчишка теперь уже с неподдельным страхом жался к колесу грузовика. Серый стоял с ружьем возле Бориса, переводил взгляд с одного противника на другого. — Гоп-стоп, мы подошли из-за угла, — произнес он звенящим от напряжения голосом и истерично хохотнул. Борис склонился над трупом. Инкассатор лежал на спине, лицо было залито кровью. От прорубленной головы расползалась лужа. Пальцы Бориса быстро ощупывали карманы покойника. — Борь, — выдавил я. — Что ты делаешь? Он не поднял взгляда, не посмотрел на меня. Он был занят. Он сидел рядом и обыскивал человека, которого только что убил. — Идти надо, — сказал он. — Нужно идти, а то мы до твоей бабы никогда так не дойдем. В руке его что-то блеснуло. Борис удовлетворенно крякнул, поднялся и быстро потрусил к «кошельку». У мертвеца он забрал ключи. Я понял это, когда Борис остановился возле инкассаторской машины и принялся ковырять замок… Внутри у меня было пусто, гулко ухало, словно мерно били в огромный барабан в пустом концертном зале. Борис ругнулся, дернул за ручку. Дверь поддалась, и он полез в кузов инкассаторской машины. Я заглянул внутрь. Борис методично перетряхивал мешки. Деньги его не интересовали. Лишь в одном из банковских пакетов он нашел небольшой кейс. Вынул, повозился с запорами и стал подбирать ключ. — Что ты делаешь? — повторил я непослушными губами. Борис не ответил. Он уже подобрал ключ, вскрыл кейс и теперь распихивал по карманам лежавшие внутри золотые побрякушки. — Деньги это бумага, брат, — быстро проговорил он. — Кто этого до сих пор не понял — клинический идиот. И на меня посмотрел хищник. Я стоял совсем рядом. Между нами было всего полшага… И огромная трещина с расходящимися в стороны краями. Трещина, через которую надо было перешагнуть значительно раньше, а теперь… В плечо толкнули. Я затравленно обернулся. Держа наизготовку обрез, спиной к нам стоял Серый. Он так и шел спиной, потому и налетел на меня. Двое мужчин по-прежнему не сдвинулись с мест. Видимо, случившееся шокировало их. Да, эти явно были когда-то простыми людьми, а не той мелкой криминальной шушерой, которая кинулась на нас у бензоколонки. Скорее всего, что-то человеческое в них еще осталось. — Борян, — тихо сказал Серый. — Валить надо. Ствол гнилой. Ржавый совсем. Они, видать, не знают, но он не стреляет. Им только гвозди заколачивать. Тихие слова ударили по ушам, загрохотали лавиной. Борис подхватил мешок с деньгами и подошел к краю фургона. — Ты ведь знал, — прошептал я. — Прекрати истерику, брат, — произнес Борис. — Это убийство… Пустое убийство. И мародерство. Это не самозащита… это… — Это жизнь, — холодно отрезал он. Я отшатнулся. Отступил на шаг. Потом еще. И еще. В ушах громыхала лавина. Перед глазами все плыло. Я видел только кусок фургона и стоящего на краю Бориса. Край трещины. Край пропасти. Бездонной и настолько широкой, что теперь уже не перешагнуть. Ни мне, ни ему. Никогда. Я пятился, цепляясь взглядом за край. Потому что надо было за что-то цепляться. А сквозь ревущий протяжный грохот в ушах, пробивался знакомый хриплый голос чужого человека. — Это жизнь. Привыкай. Так теперь будет всегда. Мы дойдем до Арбата, найдем твою Элю, но дальше все равно будет так. — Нет, — сорвалось с губ. — Нет. Я развернулся и побежал. — Стой! — ударил в спину голос Бориса. Я не остановился. — Куда побежал? Я не обернулся. — От жизни убежать хочешь? — хрипло долбануло в спину. |
