|
Тут же сам ответил: — Некуда тебе идти. Семьи нет, сам говорил. Ну, доберешься домой, сядешь там и что? — И то, — мрачно огрызнулся Алексей. — Вот и всё, — кивнул Женя. — Пей. Алексей набычился, но стопарь замахнул. Вернул тару на столик. Движения его оставались точными, но взгляд уже порядочно осоловел. Правильно, на такую массу тела и пары бутылок пива может хватить, а тут спирт в чудовищной пропорции, да вдобавок — уже не первый день. Я заранее достал из рюкзака сухари, минералку и, не нюхая, опрокинул в себя пойло. На этот раз Женя налил больше, и пришлось пить в два глотка. В горле заклокотало. Я поперхнулся, сплюнул, тонкие струйки неприятно потекли из уголков губ по подбородку и шее. Прокашлявшись, я запил водой из бутылки и победно выдохнул. — Низкая культура пития, — заключил Женя. — Ничего, это поначалу. Третья легче пойдет. Пасечник перестал тренькать, насторожился. — Ходят, пчел пугают, — обронил он. — Началось… — закатил глаза Алексей. — Тихо ты, — поднял руку Женя. — Кажись, и впрямь кто-то идет. — Он встал и крикнул в темноту: — А ну стой! Стрелять буду! Сквозь хмельной шум в голове я только теперь услышал, как со стороны цистерны приближается хлюпанье. Повернулся и постарался рассмотреть хоть что-нибудь. Хлюпанье стихло. — Здравствуйте, — донеслось снизу. — А, это ты, — расслабился Женя, возвращаясь на матрас. Я снова попробовал разглядеть, кто там пришлепал, но на фоне матовой пленки воды угадывался лишь худосочный силуэт. — Как у вас дела? — спросил он. — Залезай, отец, — пропустив вопрос мимо ушей, позвал Женя. — Я не полезу, — ровным тоном сказали из-за борта платформы. — Не могли бы вы одолжить немного спирта? — Иди и сам налей, — злобно посоветовал Алексей. — Что, руки оторвало и крантик отвинтить не можешь? — Хорошо, — сказал силуэт, не двигаясь с места. Осмелев, я взял спиртовку и, рискуя сверзиться в воду, перегнулся через бортик. Ночной визитер не шелохнулся, и мне, наконец, удалось его рассмотреть. Высокий, худощавый, в обшарпанном пальто и обернутом вокруг шеи шарфе. С хвостом черных засаленных волос. Глаз не различить за бликующими линзами очков, на лице вежливая улыбка. В руке — эмалированное ведро. — Здравствуйте, — сказал визитер, не переставая улыбаться. — Здравствуйте, — в тон ему ответил я. — Вы здесь новенький, — безошибочно определил он. — Моя фамилия Серебрянский. Я организовал студенческую ячейку. Мы проводим перепись выживших и хотим начать восстанавливать документы, удостоверяющие личность. Не хотите присоединиться? — Не хочу, — искренне признался я. — Зря… — Пошел на хрен со своими документами! — Вопль Пасечника взорвал ночь, заставив меня вздрогнуть. Лампа мотнулась в руке и едва не полетела в воду. — Ща встану и в рог дам! Студент Серебрянский развернулся и молча ухлюпал в темноту, громыхая пустым ведром. У меня так и отпечатался в памяти его образ: вежливая улыбка, равнодушный басок, дурацкий шарф, пальто не по сезону и бликующие очки, скрывающие взгляд. Я вернулся к мангалу, поставил спиртовку на стол. Спросил, ни к кому конкретно не обращаясь: — Кто он? — Студент местный, — отозвался Женя. — Задрал со своими документами, — все еще кипятясь, сказал Пасечник. Взял термос и отпил прямо из него, будто там был компот, а не горлодерка. У меня аж скулы свело от такого зрелища. Пасечник вытер губы рукавом и резюмировал: — Вот кого надо в дурку-то упаковывать. — Тут общага недалеко, — объяснил Женя. |
