|
— Этот… Здравствуйте… набрал там команду из юристов юных или бухгалтеров, фиг знает, я в них не разбираюсь, и решил, что надо сделать учет населения. И документы новые всем наштамповать. — Это же… — Я поискал слово, чувствуя, как язык перестает слушаться, а мысли скачут веселой чехардой. Хмель все уверенней заволакивал сознание. — Это же ведь неплохо. В сущности. — Понимаешь ли, в чем дело, — включил свой менторский тон Алексей, и ко мне мгновенно вернулось желание двинуть ему в челюсть, — с одной стороны, вроде бы неплохо. Хоть какая-то упочаред… — Алексей насупился, поджал губы и со второй попытки выговорил: — Упорядоченность. А с другой — это, фактически, новое гнездо бюрократии. — Он первым приперся, когда мы у цистерны обосновались, — сказал Женя, доставая из-за матраса второй термос, точную копию первого. Я сначала даже решил, что в глазах двоится. — Сразу предложил товарооборот наладить. Мы ему спирт и всякое полезное барахло, что из супермаркета натаскали, а эта их ячейка взамен — рыболовные снасти, прибамбасы всякие вроде спиртовок, гитару вон этому приволокли… — Погоди-и-и… — перебил Пасечник, но опять не нашелся, как продолжить и, посопев, добил остатки из первого термоса. Я зажмурился и тоже выпил. В руку опять ткнулся холодный огурец, и я с удовольствием захрустел. Легкий шум в голове сменился протяжным низким звоном, словно где-то далеко ударили в колокол, а тысячи усилителей разнесли звук по всей округе. — О, комендантский час, — отметил Женя. — А я думал, это у меня в б-башке… комендантский час, — сказал я. Сравнение показалось ужасно смешным, и я расхохотался над собственными словами. Загыгыкал и Пасечник. Алексей покачал головой. Женя тоже не поддержал шутку, подчеркнуто серьезно разъяснил, хотя никто его не просил об этом: — Это в Донском. Там какая-то банда окопалась. Говорят, монастырь в настоящую крепость превратили. Посреди ночи в колокол бьют, а потом — утром. Комендантский час. Всех, кто сквозь стену идет — в расход. Мне все еще было смешно про комендантский час в башке, но в сознание уже плавно въезжала новая мысль, вытесняя остальные. Я перестал хихикать и сел ровно. Сфокусировался на пунцовой роже Жени. Уточнил: — Скв-возь к-какую стену? Монастырскую? — Какую монастырскую, — опешил он. — Стена света там. Ты чего, не знаешь? Несколько секунд я соображал, чувствуя, как остатки мимолетного восторга растворяются в ночи, а на их место пытается вползти тягучий, животный ужас. — Не знаю, — наконец выдавил я. Перед глазами закружились обрывки странного видения, которое проступило через пелену дождя позапрошлым вечером, когда я прогнал Ольгу с девчонкой от слетевшего с тормозов Бориса. Золотистое свечение, стеной уходящее в самое небо. Неясные силуэты людей по ту сторону… Откуда я мог это знать? — Во дает, — хмыкнул Алексей и удостоил меня взглядом. — Ты где очнулся-то, клоун? — Сам клоун, — вяло огрызнулся я. — У Внуково я очнулся. Алексей присвистнул. Кажется, мне удалось его удивить. — Некисло. А как тебя сюда-то занесло? — поинтересовался он. — Ветром попутным, — грубо ответил я. — Про стену лучше расскажи. — Понимаешь ли, в чем дело… — начал Алексей, но я предупреждающе вскинул руку. Он воззрился на меня и уточнил: — Чего? — Одному мне хочется стукнуть его за эту фразу? — спросил я, напряженно сопя. — Не-а, — мотнул головой Пасечник. — Мне тоже. И давно. Женя лишь неопределенно пожал плечами. Алексей непонимающе оглядел нас и поджал губы. После секундного размышления спросил: — Так мне рассказывать или нет? — Рассказывай, — сказал я, чувствуя, как вспышка необоснованной агрессии проходит. |
