|
Моя ладонь теряет ее ладонь. Тепла больше нет. Щурясь от нестерпимого света и ветра, я разворачиваюсь, и с замиранием сердца вижу, как Эля стоит в слепящем потоке и смотрит на меня. В ее больших глазах замерло необыкновенное выражение: смесь обиды, ужаса и долгого печального понимания. Со скрежетом сталкиваются машины, падают, как подкошенные, люди, с громким хлопком лопается отпущенная лебедка, и строительная люлька летит вниз с восемнадцатого этажа углового дома-книжки. Все это я отмечаю краем глаза, в единый миг. А между нами вырастает бесконечная стена мерцающего золотом света. — Не-е-е-е… Мой крик застывает в горле, будто все внутренности внезапно залили тягучей смолой, и она мгновенно превратилась в янтарь. Занесенная для шага нога мягко врезается в невидимую преграду, сердце ухает в последний раз и замолкает. Ветра больше нет. Лишь необыкновенный, пронзительный взгляд остается передо мной. За мириадами золотистых капель. Эля совсем рядом. Протяни руку и коснешься ее плеча, протяни вторую и обнимешь, прижмешь к себе, схватишь крепко-крепко, чтобы никогда уже больше не отпускать… Да вот только между нами дрожит стена света. И никаких шансов, что, пройдя через нее, выйдешь там, где положено. Запросто можно промахнуться. Тут всё совсем иначе, не как в прошлой жизни. «У каждого своя стена», — взрывается пространство знакомым вкрадчивым голосом. Не может быть! У нас с Элей одна стена на двоих! Почему, ну почему сны никогда не кончаются счастливо? Янтарь крошится, плавится. Желтые капли, вместо того, чтобы упасть вниз, исчезают. Будто их и не было. Снизу летят новые. И тоже растворяются в первозданном свете. Навсегда. …Мне снился сон. Странный сон… Я вздрогнул и открыл глаза. Чуть не ослеп, зажмурился что было сил. Закончил шаг, и едва не подвернул ногу от неожиданности. Споткнулся, больно грохнулся коленом. — Ч-ч-черт! Не разжимая век, я встал и пошел дальше, прочь от проклятой стены. В спину не жарило, не холодило. Если б не вездесущий свет, ни за что не догадаться, что сзади дрожит эта острая грань между… На очередном шаге я споткнулся и нырнул вперед, рефлекторно выставляя перед собой руки. Ладони скользнули по чему-то прохладному. С утробным охом я растянулся в полный рост. Приподнявшись на локте, осторожно открыл глаза. Здесь стена уже не ослепляла. Просто отрешенно мерцала, переливалась золотистыми искорками метрах в десяти, посреди проспекта. Мне повезло: плюхнулся в траву. Спикируй я так бодро на асфальт — костей бы не собрал. А так ничего, только локти поцарапал. Отдышавшись, я сел. Среди ярко-зеленых травяных стеблей из земли торчал осколок стекла. Я поежился и, осторожно взяв его двумя пальцами, отшвырнул подальше. Звякнуло. А если б на полметра раньше споткнулся? Я снова поежился и отогнал ненужные мысли. В голове вихрем крутнулись отголоски сна, но быстро улетучились — я даже не смог припомнить деталей. Осталось лишь горькое чувство потери чего-то родного. Наверное, в этом сне была Эля? Хм. Не помню. Шумно выдохнув, я одернул перекосившийся ворот куртки. Открыл футляр, съехавший при падении на плечо. Надо же, уцелели! Только одна линза чуть треснула. Я машинально протер очки о рукав и привычным движением поместил на переносицу Интеллигент, блин, недобитый. Риэлтор джунглей… Кое-как отряхнувшись, я наконец поднялся на ноги и внимательно осмотрелся. По левую руку — поросший деревцами и островками травы тротуар, длинный забор с каменными столбами и прогнившими решетчатыми пролетами. За забором густые заросли. Кажется, там должен быть какой-то храм — забыл, как называется, — но строений не видно. За буйными кронами деревьев вообще ничего не видно. |
