-  Ну, быстро!

    Там всхлипнули.

    Сигизмунд еще раз ткнул ломиком, несильно. Угонщик сдавленно охнул, вжимаясь в угол.

    За машиной хранились яды для тараканов. Подавит коробки, сволочь.

    -  Выходи, кому сказал!

    Потеряв терпение, Сигизмунд оставил ломик и ухватил угонщика за волосы - светлые патлы отсвечивали даже в темноте.

    Безжалостно потащил. Угонщик кряхтел, упирался. Молчал. Потом показалось бледное лицо с расширенными белыми глазами. Молодая девка. Она вдруг напомнила Сигизмунду ту озлобленную беременную бабу, которая так больно задела его чем-то - он даже не понял, чем.

    -  Ах ты, сука!

    Сигизмунд размахнулся, заехал по скуле - прямо фонариком, благо железный, старый.

    -  Я те покажу - машины угонять! Ты у меня… небо в клеточку!

    Он еще раз занес руку для удара. Белесые глаза зажмурились.

    Сигизмунд ухватил ее за плечо. Сжал посильнее, с расчетом, чтобы больно было. Волю чтобы сковать. Пыхтя, потащил ее наружу. Она безмолвно цеплялась ногами, опрокидывая пустые канистры из-под бензина.

    -  Не корячься!

    Выволок. Мстительно стал фонариком по ней водить.

    -  Морду-то не вороти! Один хрен влипла!

    Извлеченная из гаража особа была страшна, как смертный грех.

    Тут кобель резко дернул поводок, заинтересовавшись чем-то за спиной у Сигизмунда. Воспользовавшись этим, девка рванулась в другую сторону, пытаясь освободиться. Сигизмунд тут же дал ей в спину торцом фонаря.

    -  Стоять! - рявкнул Сигизмунд, поддергивая к себе одновременно и девку, и кобеля.

    Около гаража было хоть глаз выколи. Лишь у парадных желтели тусклые фонари, освещая выщербленные ступеньки. К ближайшему фонарю и потащил Морж пойманную угонщицу.

    Конечно, ее можно, не рассуждая, сразу отволочь в ближайший опорный пункт милиции. Благо недалеко. Но в опорном пункте, как доподлинно было известно Сигизмунду, сидят отъявленные мудозвоны. Мудозвонов мало интересовали страшные как смертный грех угонщицы. Мудозвоны вели свою - таинственную, Моржу недоступную, мудозвонную - жизнь. Туда хоть расчлененку в полиэтилене приволоки - никто и не почешется.

    Можно, конечно, поступить с угонщицей и по закону военного времени. Связать ее потуже и обезопасить у себя на кухне. А утром сдать с рук на руки участковому.

    Участковый в моржовском квартале прямо дядя Степа. На диво толковый, дельный и незлобивый мужик лет сорока. Ему без страха можно сдавать любых нарушителей. Участковый их никогда не бил. И имел привычку утруждать мозги

    -  разбирался, копался, ковырялся. И даже людям помогал, если получалось, говорят.

    Однажды - Морж сам был свидетелем - соседка по лестнице вызвала участкового, чтобы он забрал бомжа. Тот явно превысил меру дозволенного: мало того, что перегородил своим пьяным неопрятным туловищем весь подъезд, так еще пустил под себя обильную лужу. Соседка вертелась на лестнице и шумно возмущалась. Участковый явился почти сразу и ласково заворковал над простертым бомжом: «Ух, какие мы пьяненькие… да какие мы, оказывается, мокренькие…»

    Вот такой участковый.

    Так что сдать ему пойманную на месте преступления угонщицу можно было бы без страха и последующего пятна на совести.

    К такому решению был близок Сигизмунд, когда тащил ее под фонарь.

    Все ясно.