- Так ведь время уже. – Он тоже попытался улыбнуться. – Рад тебя видеть, дочь. Нам с матерью очень тебя не хватало.

Напряжение наконец разрядилось. Общение обещало быть мирным, даже семейным.

- Ну а теперь скажите, что с папой ничего страшного, что вы нарочно это придумали, чтобы заманить меня... домой, – потребовала Клара, сама не веря тому, что говорит, поскольку все поняла с первого взгляда.

- Рады бы, – мрачно отозвалась мать. – Но он действительно серьезно болен. Врачи дали ему неделю, от силы две на то, чтобы успеть привести в порядок свои дела.

Клара промолчала. Все, что она могла бы в этой ситуации сказать, прозвучало бы фальшиво.

Больной прикрыл веки. Глубоко запавшие, будто провалившиеся в глазницы глаза, почти лишенный растительности, обтянутый сморщенной кожей череп – этакая распеленутая египетская мумия.

- Пойдем в столовую, – предложила мать. – Ты наверняка голодна с дороги. А он пусть отдохнет... Honey, попытайся поспать немного.

- А разве еще не время сделать морфий? Без этого я не усну, – не открывая глаз, умоляюще пробормотал он.

- Нет, honey. Ты же знаешь, следующий укол на ночь.

- Ради такого случая можно бы сделать и исключение! – с неожиданным раздражением накинулся он на жену. – Или ты хочешь, чтобы я запомнился дочери корчащимся и скулящим от боли?

- Хорошо, хорошо, Стэнли. Я поговорю с сиделкой. Только, умоляю, не нервничай.

За обедом Клара упрекнула мать:

- Почему ты ничего не сказала мне, когда у него это только начиналось? Гроссе делает чудеса, вытаскивая людей с края могилы. Он мог бы...

- Не смей упоминать при мне этого имени! – гневно выкрикнула женщина, и все ее три подбородка заходили ходуном, как студень на подносе нерадивой служанки. – Даже ценой собственной жизни отец не принял бы помощь от этого выродка. И от тебя тоже, потому что ты путаешься с ним.

- Опять за старое! Ты для этого вызвала меня сюда, мама? – Клара отшвырнула с колен салфетку, намереваясь покинуть стол.

Женщина крепко ухватила ее за руку, силой удерживая на месте.

- Извини. Я не хотела. Вырвалось. Не время сейчас для ссор и обид.

Семейная трапеза закончилась в полном молчании. Поднимаясь из-за стола, мать сухо спросила:

- Наверное хочешь отдохнуть с дороги? Твоя комната ждет тебя. Надеюсь, не забыла, где она находится?

- К сожалению, у меня слишком мало времени. Завтра я должна буду вернуться. Так что отдохну в самолете.

- Как!? Уже завтра?.. Впрочем, другого от тебя я и не ждала. Что ж, наверное ты сама знаешь, что делаешь.

- Я могу побыть с отцом?.. Если, конечно, он захочет.

- Можешь. Только постарайся его не раздражать. Из-за этих ужасных, мучительных болей он легко выходит из себя. А я пока прилягу. Кажется, давление опять подскочило.

Они так и не спросили друг друга, как каждой из них жилось все эти годы. Клара поймала себя на мысли, что не только не соскучилась по матери, но и уже тяготится ею, мечтая поскорее уехать.

Отец лежал в той же позе, на спине. Его широко открытые глаза бездумно смотрели в потолок. Рядом – не на белом кожаном кресле хозяйки, а на обычном стуле, дремала сиделка. Клара тронула ее за плечо.

Сиделка вскочила, виновато моргая.

- Мне уйти, мэм?

Клара кивнула, и когда женщина закрыла за собой дверь, заняла ее место.

Теперь взгляд больного был устремлен на дочь. А она сидела, глядя в пол, не зная, о чем говорить.

- Ты хоть довольна своей жизнью? – неожиданно спросил отец. – Я хотел бы знать, оправдалась ли в твоих собственных глазах жертва, которую ты принесла на алтарь своей любви. Ты понимаешь, о чем я говорю.

Клара укрылась под ресницами от его пытливо-насмешливого взгляда. Что она могла ответить.