Я спросила у дядюшки Лайонела о международном положении, и он подтвердил, что обстановка очень сложная. На мой вопрос, что в этой ситуации собирается предпринять парламент, он не нашелся что ответить.

Получается, что все знают, до чего плохи дела, но никто не способен найти средство исправить положение, за исключением Айвора, идея которого, насколько я поняла, заключается в уничтожении аристократии.

Полагаю, что, будучи сама аристократкой, я не понимаю, почему ходить по ночным клубам и тратить там деньги такое уж большое преступление — ведь люди, которые туда ходят, в большинстве своем занимаются благотворительностью и не мучают бедных, как в России. Но Айвор говорит, будто мучают и что Англия — единственная страна, где не было кровавой революции, — скоро получит ее, и поделом.

Все эти разговоры произвели на меня удручающее впечатление. Однажды я спросила Дерека, что делать, если начнется революция. Не успел он и рта открыть, как в разговор вмешалась Бейба:

— Я-то знаю, что мне делать.

Все стали спрашивать, что, и она сообщила:

— Стать любовницей вождя!

— Прекрасно, — заметила тетушка Дороти, — только смотри не ошибись в выборе.

— О, уж тут-то меня не проведешь! — заверила Бейба и приторно улыбнулась Дереку.

Гарри теперь со мной совсем не разговаривает, отчего я чувствую себя несчастной и одинокой, так как он единственный, кто был ко мне добр в этом доме. Разумеется, не считая дядюшки Лайонела, но он целыми днями пропадает в Палате — по крайней мере я предполагаю, что в Палате. Однажды я слышала, как Бейба сказала тетушке Дороти:

— Новая рыбка клюнула на Лайонела.

— Вот и прекрасно, — отвечала тетушка Дороти. — Когда между поклевками случается перерыв, он становится совершенно невыносимым.

Я уже знаю, что «рыбка» означает подружку, и должна сказать, очень рада, если у бедного дядюшки Лайонела есть друзья на стороне, поскольку здесь ему никто не уделяет ни малейшего внимания.

Тем не менее очень трудно понять, кому в этом мире верить, а кому нет, кого считать искренним, а кого лицемерным.

Вчера я ходила с Моной на очередной прием для дебютанток.

Меня поразило, как рассуждали о жизни девушки моего возраста и даже моложе. В их речах было столько здравого смысла, практицизма и расчетливости, что я почувствовала себя наивной дурочкой. Похоже, они знают о жизни и людях гораздо больше, чем я.

Оказывается, им давно известно о романе тетушки Дороти с Гарри. Но было очень тяжело обсуждать с ними это, так что Мона, заметив мои переживания, сменила тему. Не могу сказать, что очень удачно. Она спросила, часто ли я вижусь с Тимми, я ответила, что за последнюю неделю-другую не часто.

— Он, конечно, пытался тебя поцеловать, — заявила она.

Я хотела отделаться шуткой, но она продолжала:

— Могу поспорить, он привозил тебя к себе на квартиру!

Я призналась, что привозил, а она изрекла:

— Старые методы! Он на всех нас их опробовал.

— Что опробовал? — удивилась я.

— Ну, уговаривал поехать к нему на квартиру, — пояснила она, — говорил, что там сейчас его сестра. Говорил про сестру?

— Да, — подтвердила я.

— Даже история та же самая, — презрительно фыркнула Мона. — У Тимми отсутствует воображение.

— А на самом деле она с ним не живет? — спросила я.

Девушки засмеялись над моим вопросом, и одна из них снисходительно ответила:

— Нет, конечно! Она никогда не покидает Шотландию! Тимми всем подряд рассказывает одну и ту же историю в расчете на девочку, которая ему поверит.