Я гадала, как он ладил с Евой. Ей тоже нравилось занимать водительское место.

– Как вы с Евой встретились? – что то (наверное, любопытство) вынудило меня спросить его об этом. – Она никогда вас не упоминала.

– Мы с майором Дорен не встречались. Наши тесты магии показали совместимость, так что Легион решил поженить нас в надежде, что мы можем произвести на свет отпрыска с высоким магическим потенциалом. Как только Никс получила результаты, она организовала брак. Я совместим отнюдь не со многими.

Можно себе представить. Должно быть, всё дело в эго.

Его губы изогнулись, словно он опять услышал мои мысли. Я не была уверена, стоило ли мне радоваться, что Мастер Дознаватель мог улыбаться, или очень, очень тревожиться из за этого.

В любом случае, мне надо быть осторожнее в присутствии такого сильного телепата, как полковник Драгонсайр. Мне нужно сохранять бдительность и следить за своими мыслями. Это ещё один повод для беспокойства, вдобавок к моим непослушным крыльям. Я то думала, что довольно хорошо скрываю свои мысли, но он, похоже, всё равно их слышал.

– Ты не совсем ужасна в этом, – сообщил он мне.

Какой изумительный комплимент.

– Твоя магия всё ещё адаптируется к бытию ангелом, и это выбивает тебя из колеи, – сказал он. – Я могу улавливать лишь обрывки твоих мыслей. Остальное я читаю по языку твоего тела и выражениям лица.

Да, Мастер Дознаватель определённо соответствовал своей репутации.

– Вы могли бы попытаться не  читать мои мысли и не  разбирать язык моего тела, – сказала я ему.

– Мог бы, – он переплёл пальцы домиком. – Но не стану.

– Потому что вы мне не доверяете.

– Я никому не доверяю.

Я не удивилась. Паранойя – это главное требование для кандидата на вакансию Дознавателя.

И всё же его заявление казалось почти личным, словно его прежде уже предавали. Кто то близкий причинил ему боль. Я в этом не сомневалась. Но кто?

Любовница?

Нет, решила я. Это не подходило. Внезапно я уверилась, что это был друг – кто то, на кого он равнялся. Кто то, кому он доверял, кем восхищался. Почти боготворил.

– Осторожнее, – это одно единственное слово, произнесённое тихо, вибрировало большей силой, чем целый хор боевых воплей. Он предупреждал меня не копать в этом направлении.

Я испытывала искушение всё равно потыкать в осиное гнездо. Да, полковник Драгонсайр был большим плохим ангелом с непременными колючками, Дознавателем, который окружил себя работой, разоблачением предателей. Но почему то теперь я уверилась, что он вёл себя так потому, что его предавали; он хотел позаботиться, чтобы такого больше никогда не случилось с ним или с кем то другим. Это поведение было таким… человечным.

– Я не человек, – сказал он, и его голос сделался таким же холодным, как и его глаза. – Я давным давно распрощался со своей человечностью.

– Я знаю.

– Ты тоже не человек, – сказал он мне. – Ты ангел.

– Мы, ангелы, не должны держаться за нашу человечность. Мы не должны ничего чувствовать.

Он крепче сжал поручень.

– Ты никогда не перестаёшь чувствовать, – он убрал руки, открывая моему взгляду вмятины в металле, оставленные его ладонями. – Просто чувствуешь… иначе, – он посмотрел на свои руки, словно не знал, что с ними делать.

Меня накрыло глубинной, необъяснимой потребностью погладить его по плечу, исцелить боль в его душе. Но я не протянула руки. Я вообще к нему не прикоснулась. Ангелы странно относились к личному пространству.