-  Останови здесь! - велел я извозчику, увидев впереди знакомый дом. Мне еще нужно было время придти в себя и внутренне приготовиться к встрече.

    -  Рассчитаться бы нужно, барин, как было уговорено.

    Я поискал в кармане. Полтинника не нашлось, дал бумажный рубль.

    -  Оченно вами благодарны, - сказал довольный извозчик, - а на чай и за быстроту не изволишь набавить?

    -  Сколько же еще набавить? - спросил я, оттягивая за разговором начало незваного визита.

    -  Как вам будет благоугодно, по сиротству нашему, в рассуждении овсов.

    -  Синенькой хватит? - вполне серьезно поинтересовался я, вынимая из портмоне пятерку.

    -  Оно, конечно, коли так, то и ладно, давай скоко есть.

    Извозчик с недовольным видом взял купюру и, как мне показалось, недовольно бормоча себе под нос, уехал. Я так и не понял, рад ли он с неба свалившемуся заработку или сетует, что мало выпросил.

    -  Ну, что же, Антон Павлович, со скорым свиданием, - сказал я, ни к кому конкретно не обращаясь, и решительно пошел к дому.

    Калитка в палисадник была открыта, я без спроса вошел в небольшой дворик и поднялся на низкое крыльцо. Еще не поздно было отступить, но я взял себя в руки и решительно дернул веревочку звонка. Где-то внутри задребезжал колокольчик.

    Спустя несколько долгих секунд дверь широко распахнулась, и на крыльцо выскочила смеющаяся девушка в переднике и длинной косой, переброшенной на грудь.

    -  Вам, сударь, кого? - спросила она, не в силах унять внутреннего смеха.

    Девушка была некрасивая, с длинноватым носом, но оживленное лицо делало ее симпатичной.

    -  Мне Антона Павловича Чехова, - слегка запоздав с ответом, сказал я.

    -  Проходите, раздевайтесь, он в гостиной! - весело сказала она и, затворив за мной дверь, убежала внутрь дома.

    Я оказался один в прихожей. Ситуация делалась нелепой. Идти в гостиную одетым было неприлично, а раздеться и изображать званного гостя, нелепо. Однако, мной больше никто не интересовался, пришлось на что-то решаться. Я снял шинель и фуражку, повесил их на вешалку и робко вошел в комнату. Там за большим круглым столом сидело несколько человек. Одного из них я узнал сразу, хотя он был без своего неизменного на портретах пенсне.

    На столе стоял начищенный самовар, стаканы в подстаканниках, горкой лежали бутерброды. Разговор был оживленный, веселый, и меня не сразу заметили. Наконец, нелепо торчащая в дверях фигура привлекла внимание, и разговор разом смолк.

    -  Антон Павлович, это к вам! - сказала, влетая в комнату, веселая девушка.

    -  Да, да конечно, - произнес, вставая Чехов. - Это ко мне.

    Он вплотную подошел ко мне, смотрел, близоруко щурясь, видимо, пытался вспомнить, кто я такой, и не узнавал.

    -  Извините, господа, мы вас ненадолго оставим, - сообщил он остальной компании. - Пройдем-то в библиотеку, там будет удобнее говорить.

    Чувствуя себя самозванцем, я обреченно пошел за ним следом. Чехов провел меня сквозь проходную комнату в библиотеку, повернулся и выжидающе посмотрел в лицо.

    -  Здравствуйте, Антон Павлович, - прочувственно сказал я.

    -  Здравствуйте, - чуть улыбнувшись кончиками губ, ответил он, - Простите, не помню вашего име-ии-отчества.

    -  Алексей Григорьевич, - торопливо представился я.