Очнулся я в кресле. Илья Ильич лежал с открытыми глазами, доктор менял ему компресс на голове.

    -  Вам лучше? - спросил я, с трудом преодолевая слабость и тошноту.

    -  Да, - ответил он. - Спасибо, мне теперь совсем хорошо.

    Я с трудом встал и подошел к постели. Мне почему-то было явственно видно, что Илья Ильич доживает последние минуты своей жизни.

    -  Кто в вас стрелял?

    -  Не знаю, я не разглядел того человека. Да это теперь и не важно. Главное, что я скоро поправлюсь, и мы обвенчаемся с Таней.

    -  Да, конечно. Я рад за вас.

    -  Правда? - воскликнул Поспелов, и глаза его лихорадочно заблестели. - Я, признаться, ревновал вас к Татьяне Кирилловне. Теперь вижу, что напрасно.

    -  Да, напрасно, мы с ней просто друзья, - успокоил я умирающего.

    -  Простите меня, я немного устал и посплю, - сказал он и закрыл глаза.

    Я встал и вышел из комнаты. В гостиной меня ждала расстроенная домоправительница:

    -  Ну, как он?

    Я только покачал головой.

    -  А где Татьяна?

    -  Она обещала заехать вечером, они с матерью и теткой поехали по магазинам.

    -  А что с Аароном Моисеевичем и Ольгой?

    -  Они съехали, как только сюда пришла полиция.

    -  Полиция? - удивился я.

    -  После того, как ранили Илью Ильича, пришли люди из полиции и потребовали у всех документы. Ваш друг о чем-то поговорил с ними, после этого разговора они с Олей сразу же куда-то уехали. Больше я их не видела. А почему вы в такой странной одежде?

    Ответить я не успел, в гостиной появился, доктор и подошел к нам. Мы невольно замолчали, ожидая, что он скажет. Врач снял пенсне и тщательно протер запотевшие стекла.

    -  Илья Ильич приказал вам долго жить.

    Анна Ивановна прижала ладони к губам и тихо заплакала.

    Мы втроем прошли в спальню проститься с умершим. Вскоре к нам присоединился дворник Поспелова, с которым я до сих пор так и не удосужился толком познакомиться. Мы несколько минут молча стояли возле постели этого неординарного человека.

    Потом, оставив Анну Ивановну и дворника с хозяином, вдвоем с доктором вышли из комнаты.

    -  Простите, доктор, но мне нужно переодеться.

    -  Да, да, голубчик, конечно, идите, переодевайтесь, - рассеянно ответил он. - Вы знаете, геморрой-то мой после вашего лечения - прошел!

    Я поднялся к себе на антресольный этаж. Здесь ничего не изменилось. Первым делом я стащил с ног тесные сапоги, потом сбросил жандармскую форму и переоделся в свое старое, партикулярное платье.

    В кармане сюртука оказалась короткая записка, написанная рукой Гутмахера:

    «Вынуждены срочно слинять, взяли то, что вы нам обещали презентовать. А.Г.»

    Я догадался, что он пишет о деньгах киллера, полученных мной от Поспелова. Линять нужно было и мне, я и так слишком задержался в этом доме. Напоследок я оглядел свое бывшее жилище и вспомнил о спрятанном в комнате оружии. Я открыл тайный ящик в комоде и осмотрел весь свой арсенал: два трофейные нагана и «Браунинг», подаренный мне Ильей Ильичем.

    «Браунинг» с полной обоймой патронов я на всякий случай решил взять с собой и сунул в карман. На два нагана приходился всего один патрон, и я положил их обратно в потайной ящик.