Я опять выглянул из-за укрытия и оценил изменившуюся диспозицию. «Четверка отважных» окончила совещание и направилась в нашу сторону. К счастью, винтовка оказалась только у одного «Ловкача», как я его назвал про себя, у остальных, насколько можно было разглядеть издалека, в руках были револьверы.

    Петр, проследив за моим взглядом, тяжело повернулся и увидел приближающихся противников.

    -  Вот я их сейчас и стрелю, - сообщил он, придвигая к себе ружье. Он порылся в кармане, вытащил два медных патрона и, переломив ружье, загнал один в ствол.

    -  Погоди, - остановил я его, - они не знают, что у нас есть оружие, подпустим их сначала ближе.

    Петр кивнул и застонал от боли, потом, морщась, сказал:

    -  Я ляжу, чтобы они меня не видали.

    Он долго мостился и, наконец, устроился, просунув ствол между досок сидения.

    Я вытащил из кармана «Браунинг» и, видимо, на нервной почве, сделал лишнее действие, оттянул затвор и проверил, есть ли патрон в стволе. Все было в полном порядке. Осталось только терпеливо ждать. Между тем, «квартет бомбистов» неспешно, не скрываясь, приближался. До них было уже метров сто.

    -  Ну, что, стреляем? - поинтересовался мужик, не торопясь разделаться с обидчиками.

    -  Подождем, когда подойдут метров на пятьдесят, - ответил я.

    -  До чего дойдут? - не понял крестьянин. Переводить метры в сажени у меня не было времени, и я не ответил.

    -  У тебя чем заряжено ружье? - вместо этого поинтересовался я.

    -  Картечью.

    -  Как только дойдут до ракитового куста, стреляй в того, что с винтовкой, а я вон в того, здорового, - сказал я, имея в виду самого крупного в группе мужчину в длинном пальто и котелке. - Потом, если успеем, ты в того, что справа, я в левого.

    -  Ладно, - согласился он, и мы оба замолчали. Группа двигалась спокойно и уверенно, уже были различимы их лица. Тот здоровый, которого я намерился застрелить, был с закрученными усами и бритым подбородком. Он шел, вытянув вперед руку с никелированным наганом. До ракитового куста, на котором сохранилось несколько не слетевших листьев, им осталось метров десять.

    -  Ой, господи, Матерь Божья, заступница… - запричитала Татьяна Кирилловна, с ужасом глядя на пистолет в моей руке.

    Я положил руку с «Браунингом» на полоз саней, как на упор, навел его на левую часть живота усатого и начал тянуть пальцем спусковой крючок.

    У меня был приятель, тренер в спортивной школе, и я частенько заходил к нему в тир пострелять из пистолета. Особых успехов я не достиг, но обычно весьма неплохо попадал первыми десятью выстрелами. Главное правило в стрельбе - не ожидать выстрела, иначе непременно уведешь пальцем ствол вниз.

    Хода спускового крючка этого пистолета я не знал, и «Браунинг» выстрелил чуть раньше, чем нападавшие дошли до мною же намеченного места. Впрочем, и ружье Петра почти одновременно рявкнуло возле моего уха. Больше не глядя на первую мишень, я прицелился в следующего нападавшего и, держа его живот на конце мушки, плавно потянул спусковой крючок. Руку с пистолетом подбросило вверх, но я не обратил на это внимание: смотрел, как оседает на землю здоровый усатый, тот, в которого я стрелял первым, и рядом с ним медленно поднимает руки к груди вторая мишень - молодой человек в студенческой фуражке.