-  Может, не стоит? - неуверенно попытался я отказаться от такого трудного и грязного дела. - Их и так скоро найдут.

    -  Как так не стоит! - удивился такой черствости мужик. - Нельзя так людей оставлять, зверь может потратить. Не по-христьянски без присмотра оставлять…

    Против такого довода возразить было нечего, да и вправду, не бросать же было их одних в лесу. Не по-христиански…

    «Тьфу», - подумал я, вот и привязалось выражение.

    -  Нужно подогнать сюда карету, - сказал Петр.

    -  Я с четырьмя лошадьми не справлюсь, - предупредил я мужика, - а ты еле ходишь…

    -  Это нам не за труд, ты не сумлевайся.

    Петр тут же направился к возку. Я тем временем подобрал выпавший из руки убитого «кучера» никелированный наган с тремя нерастрелянными патронами и, чтобы не оставаться рядом с убитыми, поплелся следом за Петром. Мужик подождал меня, и мы пошли рядом.

    -  И чего людям не хватает? - рассуждал он. - Господа вроде чистые, сытые, а вот удумали смертоубийство, да сами же… Эх, грехи наши, - он перекрестился и потянулся было снять шапку, но мы и так были с непокрытыми головами. - Тому же тяте, чего не хватает? Исть-пить имеется, дети выросли, внуки пошли, живи себе да Бога хвали, ан, нет, все мало. Тоже ведь смертоубийство удумал. Эх, грехи наши тяжкие…

    Глава 7

    Татьяна Кирилловна, издали наблюдая за нашими неприглядными действиями, совсем замерзла, и когда мы наконец пустились в дальнейший путь, я закутал ее в свой полушубок. Петра удивляла такая забота о крестьянском парнишке, но он это никак это прокомментировал, только изредка пытливо вглядывался в лицо «святого отрока».

    Самое противное и страшное осталось позади. Мы освободились от трупов, оставив их на произвол судьбы и лошадей. Возок со страшным грузом отправили в обратную сторону, сами же выехали на большак и, не спеша, преодолевали последние версты до имения Крыловых. Петр после второго сеанса экстрасенсорной терапии, которую я провел после наших «скорбных трудов», заметно взбодрился, и голова у него, по его словам, «гудеть, почитай, перестала».

    Обсуждать случившееся никто не хотел, и мы ехали молча, каждый занятый своими невеселыми мысами. Татьяна Кирилловна от всех невзгод, свалившихся на ее юную, взбалмошную головку, пребывала в полушоковом состоянии. Я, наглотавшись адреналина, уже мечтал о тихом-мирном существовании, без стрельбы и погонь. Петр, как мне казалось, жалел не о своей ране или убитых боевиках, а о пристяжном Серке, брошенном в лесу. Так что у каждого было о чем подумать.

    В полном молчании мы и въехали во двор имения. Я вылез из саней и помог выбраться Татьяне Кирилловне. Петр остался сидеть на козлах.

    -  Пойдем в дом, - пригласил я его, - тебя нужно перевязать.

    -  Оченно благодарны за заботу, - хмуро ответил он. - Только мы лучше поедем, и так станется…

    -  Кончай ломаться, - перебил я его, - заходи, отдохнешь, погреешься.

    -  Это уж благодарствуйте, но мы до дома поедем, - упрямо ответил он.

    В это время на крыльцо начали выходить обитатели дома, и я не стал при них его уговаривать.

    -  Хорошо, как знаешь. На вот, возьми деньги за Серка, - сказал я и сунул ему в карман пачку его же рублей.

    -  Это лишнее. Мы вами и так благодарны, - поклонился он, но упрямиться не стал и деньги оставил.