-  Ну и что, ты думаешь, что из-за этого преступления я стану платить за дешевый номер тридцать рублей? - поинтересовался я у Митрича, возвращая ему газету.

    -  Так я думаю-с, на улице ночь-то, мало ли чего не бывает, - с неопределенной угрозой ответил он, почти переставая употреблять живописные суффиксы. - Ежели, конечно, войти в положение, то и за четверта-ок-с…

    -  Червонец, - прервал я его, - и то от сердца отрываю.

    -  Меньше пятнадцати никак нельзя…

    -  Одиннадцать.

    -  Ладно, ни нашим, ни вашим, двенадцать рубликов барышня-то вон совсем осоловели-с…

    Я посмотрел на дремлющую барышню и неохотно согласился:

    -  Будь по-твоему, режь меня без ножа, как те разбойники!

    Довольный выгодной сделкой Митрич тут же покинул помещение, а Татьяна Кирилловна поинтересовалась сонным голосом:

    -  Какие разбойники?

    -  Да вон, какие-то разбойники зверски убили четверых прекрасных юношей.

    -  Какой ужас, - довольно равнодушно откликнулась девушка. - Можно, я лягу?

    Глава 8

    Дом Ильи Ильича Поспелова, гимназического приятеля Александра Ивановича, располагался в Несвижском переулке за Хамовническими казармами, невдалеке от дома Льва Толстого.

    -  Зачем тебе было ездить в Ясную поляну? - спросил я Татьяну Кирилловну, когда мы на копеечном «ваньке» тряслись по брусчатому Хамовническому переулку. - Подкарауль Толстого, когда он пойдет по воду, и поговори с ним.

    -  Мне нужно было его в Ясной Поляне увидеть, - грустно ответила девушка. - В Москве он со мной, может быть, и разговаривать не захочет.

    -  А в Ясной Поляне захотел бы?

    -  Если бы я туда пешком пришла, да в пути претерпела, то непременно бы поговорил. А здесь кто я ему просто любопытная барышня.

    В словах девушки был резон, и я не смог с ней не согласиться.

    -  Ну, просто на него посмотришь, и то память. Не так много людей смогут похвастаться, что видели, как Лев Толстой на санках воду возит.

    -  А вы откуда знаете про воду и санки?

    -  Читал где-то, - неопределенно ответил я, вспомнив, что читал об этом у Гиляровского.

    «Собственный дом» отставного корнета Поспелова оказался приличным особняком, содержащемся в отменном порядке. Было около одиннадцати часов утра и наносить визит, по моему разумению, было уже можно. Мы с Татьяной Кирилловной ехали налегке, без ее узла с мужскими вещами, потому сразу отпустили извозчика.

    Я подошел к двери и несколько раз крутанул ручку механического звонка. Через минуту она слегка приоткрылась, и в щель выглянуло полное, миловидное лицо женщины лет тридцати.

    -  Нам Илью Ильича, - сказал я.

    -  По какому делу? - не выходя наружу и не отворяя дверь, спросила она.

    -  С письмом от его приятеля.

    -  Давайте письмо.

    Я просунул конверт в щель, после чего дверь тут же захлопнулась. Мы растерянно остались стоять на улице, как будто ждали милостыни. Положение сложилось довольно глупое, но тихий переулок был пуст, мы никому не мозолили глаза, и я решил терпеливо ждать развития событий. Они между тем развивались очень медленно. Прошло минут десять, как мы с Татьяной Кирилловной стояли столбами перед закрытыми дверьми, а про нас словно бы забыли.