|
- Ты хочешь, чтобы я проводила тебя к нему, - предложила Анжелика, смиряясь с его настроением. - Нет, я смогу найти его сам, - категорически заявил Пиксарет. Что с ним внезапно приключилось? Сказать, что весельчак и шутник Пиксарет вдруг превратился в человека, чем-то озабоченного, значило ничего не сказать. В его глазах, черных и блестящих, как ягоды ежевики, читалось серьезное, напряженное размышление, отчего эта пестро раскрашенная маска, эта внезапно застывшая, окаменевшая паутина ярко-красных завитков приобрела выражение острой тревоги. Он принялся озираться вокруг себя, но на сей раз не с любопытством, а недоверчиво, словно принюхиваясь к чему-то. Затем он притронулся кончиком пальца ко лбу Анжелики. - Опасность над тобой, - пробормотал он, - я знаю, я чувствую. Его заявление пробудило в Анжелике чувство тревоги. Она не любила, когда дикари, подобно дурачку Адемару, начинали вещать о своих тайных предчувствиях - слишком велика была вероятность, что догадки их справедливы. - Что за опасность, Пиксарет, скажи мне? - спросила она. - Не знаю. Он встряхнул своими косицами, накрученными на лисьи лапки. - Ты крещеная? - спросил он, устремляя на нее взгляд духовника-иезуита, что при его размалеванной физиономии выглядело совершенно нелепо. - Конечно, крещеная. Я же тебе говорила. - Тогда молись Деве Марии и святым. Это все, что ты можешь сделать. Молись! Молись! Молись! - торжественно заклинал он ее. Он поднес руку к сложному убранству из своих смазанных жиром волос, поискал там что-то и вытащил одно из многочисленных украшений - четки капуцина, из крупных бусин, заканчивающихся деревянным крестиком - и повесил их на шею Анжелике, затем трижды благословил ее, произнося священную формулу: "Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа..." Наконец он вскочил на ноги и схватил свое копье. - Торопитесь же, - неодобрительно обратился он к своим соратникам. - Я должен пуститься в путь прежде, чем ирокезы растекутся по нашим лесам. Лето заставляет этих койотов выходить из их вонючего логова. Теперь, когда мы покончили с англичанами, завершим дело правосудия, дабы содействовать французам, нашим братьям во Христе, и ублаготворить возлюбленных отцов наших, Черные Сутаны. Иначе дьяволы, бродящие неподалеку, быстро одолеют нас. Мужайся, сестра моя, я должен покинуть тебя. Но помни: молись! Молись! Молись! *** Произнеся эти торжественные слова, индеец в несколько прыжков исчез. Оба его сподвижника устремились вслед за ним, и только тяжелый первобытный запах напоминал еще некоторое время об их пребывании в форте. Растерянная и встревоженная Анжелика пыталась понять причины перемены в настроении Пиксарета. Возможно, ему что-то не понравилось в Голдсборо? Он внезапно еще раз подтвердил свои дружеские чувства по отношению к французам и Черным Сутанам. А его намек на англичан пробудил в Анжелике пронзительное воспоминание о резне, свидетельницей которой она была совсем недавно. Буря, пронесшаяся над нею и Жоффреем, над их любовью, война с пиратами и ее развязка, неожиданный приезд целого выводка королевских невест и знатной французской дамы, все связанные с этими событиями хлопоты, не могли вытеснить из памяти Анжелики, что в нескольких милях к западу, за сине-фиолетовыми морскими просторами и розовыми холмами Пустынных гор по-прежнему разыгрывалась кровавая трагедия. |
