|
Ничто не могло быть сравнимо с этим. Но ведь она когда-то любила Колена, она бывала счастлива в его объятиях. Она встретилась с ним в минуту одиночества, смятения и усталости, и что-то дрогнуло в ней - желание счастья, нежности и чувственности, особенно чувственности. Она не хотела самообольщаться или же искать себе оправданий. Она чуть было не поддалась искушению в минуту слабости; огонь желания настиг ее в полусне, когда Колен прижал ее к себе, осыпая поцелуями и ласками. Она была виновна. Она слишком любила любовь и ее тайные, райские блаженства. Кроме того краткого периода ее жизни, когда она стала жертвой насилия со стороны королевских мушкетеров, в дни бунта в Пуату, - в то время она не переносила, если к ней прикасался мужчина - она всегда обретала усладу, постоянное наслаждение в любовных баталиях, которые, казалось, дарили ей каждый раз новые открытия. Она слишком любила любовь! Вот где был корень зла, ее слабость и ее завораживающая сила. Жоффрей - да, как всегда, именно он, маг Жоффрей, распахнул перед ней врата волшебного края, первым открыв ей, совсем юной, наслаждение; и он же, встретив ее после пятнадцатилетней разлуки, когда он считал ее умершей, именно он исцелил глубокие раны, нанесенные ее женственности, вновь пробудил к жизни ее чувства, возродил ее для Любви, и чуткость, заботливость, терпение его были безграничны... Как забыть это? Б царстве любви она обязана ему всем. Первое посвящение в тайну - и взлет, излечение и словно второе рождение для любовной жизни, которое, застигнув ее на ступенях зрелости, когда опыт и страдания обогатили и возвысили ее, - даровало ей вдохновенное чувство: теперь она может полностью насладиться его чудесной явью. Слишком немного ей нужно для счастья: именно эта ее слабость заставила ее на какое-то мгновение содрогнуться в любовном жару в мощных объятиях Колена, когда он застал ее в ночи, на корабле “Сердце Марии”. Невероятным усилием она вырвалась, убежала от него... Почему судьбе было угодно, чтобы солдат Курт Риц, спасающийся бегством с корабля, заметил их из окна каюты в тот миг, “когда она была голышом в объятиях Золотой Бороды”? Почему судьбе было угодно, чтобы этот человек, наемник Жоффрея де Пейрака, не знающий, кто эта женщина, замеченная им, огласил сей факт перед самим графом, и не только перед ним, но и перед всеми именитыми гражданами колонии Голдсборо? Какой ужас! Какой страшный момент для каждого из них! И для НЕГО! Униженного ею перед всеми. Анжелика понимала его неистовство, когда она очутилась перед ним. Но что теперь делать, дабы укротить его гнев? Как дать ему понять, что никогда она по-настоящему не любила и не будет любить никаких других мужчин, кроме него!.. И если он не будет любить ее, она умрет, да, она от этого умрет... И вдруг она решилась. Она не останется здесь - глупо сидеть и ждать его. Сегодня же вечером она пойдет к нему, она станет умолять его, она попытается объясниться. И пусть он опять ответит ей оскорблением. Все, что угодно, но только не быть разлученной с ним! Все что угодно, но только не его холодность. Пусть он снова примет ее в свои объятия. Даже если в своем озлоблении он задушит, сломает ее. Она бросилась к туалетному столику, и, увидев в зеркале слезы, текущие по щекам, чуть-чуть попудрилась. Она развязала пучок, распустила тяжелую косу и, взяв черепаховую щетку с золотой инкрустацией - то был тоже его подарок - быстро расчесала волосы. Она хотела быть красивой, а не загнанной, взвинченной, как все эти последние дни. С тех пор, как Анжелика водворила котенка на одеяло, тот лежал не шевелясь, свернувшись клубочком, упиваясь довольством, каким он не наслаждался уже давно, а, может быть, и никогда в этой жизни. |
