|
. И они вместе расхохотались. Можно было подумать, что они вспомнили общего приятеля. Анжелика села у изголовья герцогини. - Так значит, мы из одной провинции. Я родилась в Сансе, неподалеку от Монтелу, над Маре. - Я восхищена. Но, прошу вас, займитесь опять вашей прической, - сказала Амбруазина, взяв щетку, брошенную Анжеликой на кровать. - Продолжайте, прошу вас. У вас необыкновенные волосы, словно у феи. - В Пуату, когда я была маленькой, местные жители любили называть меня феей. - Бьюсь об заклад, они подозревали вас в том, что в ночь полнолуния вы танцуете в лесу вокруг священного камня. - Совершенно верно. Как вы догадались? - В наших краях всегда есть по соседству какой-нибудь камень фей, - мечтательно проронила госпожа де Модрибур. Было что-то пылкое и нежное в том взгляде, который она остановила на Анжелике. - Странно, - прошептала она. - Меня настроили против вас. И вдруг я обнаруживаю, что вы мне так близки. Вы из Пуату, госпожа де Пейрак. Какое счастье! - Кто же вас настроил против меня? - заинтересовалась Анжелика. Ее собеседница отвела взор; она слегка вздрогнула и пояснила: - О, вы знаете, отныне в Париже, если речь заходит о Канаде, имя вашего мужа поминается очень часто. Скажем, как живущего по соседству с владениями короля Франции. Держу пари, что о нем говорят и в Лондоне. Герцогиня села, обхватив руками колени. В этой позе она казалась очень молодой, женщиной без жеманства, сбросившей тяжелый груз своих титулов и привилегий. Анжелика заметила, что она прижимает одну ладонь к другой жестом, который выдавал сдерживаемое ею сильное волнение, однако Амбруазина по-прежнему смотрела на Анжелику ясным взглядом. И та подумала: “Может показаться, что на дне ее глаз таится золото. Издалека они кажутся совершенно черными, невозможно черными. Но вблизи они словно бы янтарные; да, решительно, в глубине ее глаз лучится золото”. Они молча наблюдали друг за другом. Герцогиня с полуулыбкой чуть запрокинула голову назад. В ее смелости и непринужденности было что-то заученное, нарочитое. Словно она приказала себе высоко держать голову, чтобы не поддаться желанию склонить ее, избегая чужих взглядов. - Что касается меня, то мне вы кажетесь очень симпатичной, - заключила Амбруазина, словно отвечая на мысленно заданный вопрос. - А почему бы мне и не быть симпатичной? - живо ответила Анжелика. - Кто же мог вам описать меня в черных красках? И кто может знать меня в Париже, знать, что я такое? Я приплыла сюда на корабле прошлой осенью и провела всю зиму в лесной глуши.:. - Не сердитесь, - попросила Амбруазина, мягко кладя руку ей на запястье. - Послушайте, дорогая, что до меня, то я полагаю это восхитительным - прибыть в Новый Свет и встретить здесь вас и вашего "мужа. Я не склонна слушать сплетни, пересуды и злословие. Как правило, я жду, когда смогу судить сама о тех людях, против которых меня пытаются настроить; и, быть может, желая оставаться независимой, а может, просто из духа противоречия - я ведь немного упряма, как и все в Пуату - я наперед оказываю им некоторое предпочтение. Признаюсь вам кое в чем. Из Парижа Америка казалась мне необъятной, бесконечной, - она и вправду такая. И однако же я была уверена, что рано или поздно встречу вас... Да, некое предчувствие... Какая-то уверенность... В тот день, когда при мне произнесли ваше имя - это было незадолго до вашего отплытия - мне был голос: “Ты узнаешь ее!” И вот. |
