|
Оттаявшая земля пропиталась кровью. Проследив за удалившимися слугами, Никола де Бардань повернулся к Анжелике и застыл в недоумении, решив, что она сошла с ума. - Вы смеетесь! - Ничего страшного, - ответила она. - Нет, я не смеюсь, но какое это удовольствие, не правда ли? Какое удовольствие! - Да, - понял он и посмотрел на кончик шпаги, весь в крови и блестевший под лунным светом. - Да, это правда! Я тоже получил удовольствие... почти сладострастное, когда уничтожил их... Нахмурив брови, он подошел к ней. - Я узнал этих людей, что напали на вас. Они из приближенных герцога де ла Ферте. Это означает, что он послал их убить вас? - Нет! Нет! - слишком быстро ответила она, потому что за решительным выражением его лица прочла желание бежать тут же в Квебек, взломать двери дома герцога и во сне прикончить его. - Нет! Он ни при чем... Я уверена... Эти разбойники действовали по собственному усмотрению. Они... Они мне сами сказали об этом... Они хотели убить меня, потому что... Они боялись, что... что я их выдам... Она вынуждена была замолчать, потому что голос ее задрожал от холода и пережитых волнений. Граф де Бардань вложил шпагу в ножны и бросился к ней. - Простите меня! Вы совсем без сил! Я просто скотина. Он обнял ее. - Благодарение Господу, я подоспел вовремя. Я вышел из дома, чтобы сквозь изгородь посмотреть, как вы будете уходить. Я услышал ваш крик, ветер донес его до меня... Он крепко сжал ее в своих объятиях. - ...Ах, любовь моя! Я ужасаюсь при мысли, что с вами могла приключиться беда! Что значил бы мир без вашего присутствия! Поддерживая ее, он довел ее до дома. В вестибюле Анжелика почувствовала себя немного лучше. Слышались голоса слуг, которые пришли за веревкой и переговаривались: "Сначала займемся толстым... Старик совсем легкий, поэтому хватит двух ходок..." Никола де Бардань на время оставил Анжелику, и она услышала, как он сказал слугам: - Не снимайте с них одежду и украшения. Я не хочу, чтобы хоть малейший предмет навел на их след. За это я плачу вам еще десять экю. И знайте, что если один из вас ослушается меня - а рано или поздно это раскроется, - то сохраненный платок или кольцо с убитых будут стоить ему жизни. - Хорошо, господин, - хором ответили слуги. В библиотеке Анжелика сама разожгла потухшие головешки в камине. Вошел Никола де Бардань и помог ей освободиться от грязной накидки. Он снял свою портупею и бросил все на край стола. Услышав звук сабли, ударившейся о дерево, Анжелика вновь в мыслях вернулась к ужасной сцене, разыгравшейся в долине. Отблеск холодной стали и кровь, капавшая со шпаги, вызвали у нее слезы, но это были слезы радости, внезапно охватившей все ее существо. Это была радость победы, торжества справедливости, которую немного заглушали жестокие картины трех трупов, трех бандитов, обрушившихся на нее. С какой яростью Бардань разделался с ними! С каким исступлением! Ей до сих пор слышалось, как сталь пронзает плоть. Ей казалось, что она присутствовала при наивысшем проявлении правосудия; это было заслуженным наказанием ее врагов, и она присутствовала при этом. Сраженные! Пронзенные шпагой! Отвратительные! Наконец-то! Хоть раз в жизни... До этого момента любое насилие было для нее мучительным, подобные зрелища угнетали ее, как будто она одна была причиной всего зла. |
