|
Вид у Дегре был очень важный. Он сказал Анжелике, что только сейчас виделся с заключенным в Консьержери - тюрьме при Дворце правосудия. - Он знает, что я буду в зале? - спросила Анжелика. - Нет. Это могло бы его взволновать. А как вы? Обещаете мне держать себя в руках? - Обещаю. - Он очень... очень покалечен, - проговорил Дегре дрогнувшим голосом. - Его чудовищно пытали. Но зато его вид - наглядное свидетельство беззакония тех, кто затеял этот процесс, и может произвести сильное впечатление на судей. Вы будете держаться, что бы ни случилось? У нее сжалось горло, и она лишь молча кивнула головой. При входе в зал королевские гвардейцы потребовали, чтобы они предъявили подписанные приглашения. Анжелика даже не очень удивилась, когда монахиня протянула приглашение, пробормотав при этом: - Служба его высокопреосвященства кардинала Мазарини! Судебный пристав взял на себя заботу о женщинах и провел их в зал, где уже было полно народу и черные мантии судейских смешались с сутанами священников и монахов. Второй ряд амфитеатра занимали дворяне, но их было не так уж много. Анжелика не увидела среди них ни одного знакомого лица. По-видимому, придворным не разрешили присутствовать на процессе, или они не знали о нем, так как он должен был вестись при закрытых дверях, а может быть, просто не хотели себя компрометировать. Анжелику и ее спутницу усадили сбоку, но оттуда все было хорошо видно и слышно. Анжелика с удивлением заметила, что находится в окружении нескольких монахинь, принадлежащих к разным орденам, за которыми незаметно следил священник, судя по всему занимавший весьма высокий пост. Анжелика недоумевала, для чего монахинь пригласили на процесс, где будет идти речь об алхимии и колдовстве. Высокие стрельчатые своды зала, находившегося, по-видимому, в одном из самых старинных зданий Дворца правосудия, были украшены массивными лепными плафонами в виде акантовых листьев. Витражи создавали в зале полумрак, а несколько горящих свечей делали все вокруг еще более зловещим. Две или три большие немецкие печи, облицованные блестящими фаянсовыми плитками, давали немного тепла. Анжелика пожалела, что не спросила адвоката, не помешало ли что-нибудь привести на процесс Куасси-Ба и старого саксонца-рудокопа. Она тщетно искала в толпе знакомые лица. Ни адвоката, ни подсудимого, ни судей еще не было. Несмотря на ранний час, зал был уже переполнен, и многие стояли в проходах. Видно было, что некоторые пришли сюда, просто чтобы посмотреть забавное зрелище или, скорее даже, послушать нечто вроде лекции о правосудии, так как большинство присутствующих составляли молодые клерки судебного ведомства. Сидящие в зале держались молчаливо, и на общем фоне особенно выделялась лишь шумная компания, расположившаяся перед Анжеликой, где довольно громко обменивались мнениями, считая, наверно, своим долгом просветить менее сведущих соседей. - Чего они тянут? - нетерпеливо восклицал один из них, молодой магистрат в обильно напудренном парике. Его сосед с прыщеватым широким лицом и с меховым воротником на мантии, который сдавливал ему шею, зевая, ответил: - Ждут, когда закроют двери в зал суда, и тогда можно будет ввести обвиняемого и водворить его на скамью подсудимых. - А скамья подсудимых - это вон та скамья без спинки, что стоит отдельно внизу? Один из клерков, неопрятный, с сальными волосами, обернулся и, ухмыляясь, возразил: - Уж не хотите ли вы, чтобы приспешнику дьявола подали кресло? - Говорят, колдун может стоять даже на острие булавки и на языке пламени, - вставил напудренный магистрат. |
