— Мерси-с, зараза!

Всего в пятидесяти метрах гудела забитая машинами вечерняя Сущевка. А двор панельной девятиэтажки был тих и сумрачен. Нахохлились над асфальтом побитые безглазые фонари, и освещался он лишь тусклым отсветом покрытых зимней накипью окон. На ржавой металлической двери в подъезд выделялось наклеенное объявление: «Твой дом — твоя крепость. Жильцы! Сохраняйте бдительность. Не давайте цифры кодового замка посторонним людям. Сведения о подозрительных передавайте лифтеру».

Призыв был услышан. Очевидно, чтоб не проговориться, жильцы попросту сломали замок, — дверь оказалась распахнутой настежь. Впрочем сообщать сведения о подозрительных все равно было некому. Стояла в подъезде сколоченная дощатая будка, но самого лифтера в ней не оказалось. Судя по слою пыли, никогда и не было.

Зато на полу во множестве валялись раскиданные пустые бутылки и бумажные мешки из-под строительного мусора. Из-за лифта несло кислым запахом нестиранных носков и доносилось похрапывание, — под батареей примостились бомжи.

— Б-рр, — Холина поежилась.

— А что вы ждали? Нормальная московская многоэтажка, — Дерясин нажал на кнопку лифта.

— Потому и «б-рр». Надеюсь, в квартире у него поприличней.

Андрей промолчал. Он не видел Жуковича более полугода, а, по отрывочным сведениям, тот по-прежнему нигде не работал и — много пил.

На площадке восьмого этажа Дерясин принялся озираться, вспоминая. Выручила музыка, доносившаяся от двери слева. — Надо же, оранж под Моцарта, — удивилась Холина.

— Это как раз у Олега. Стало быть, дома, — Дерясин ткнул пальцем в звонок и продолжал жать, пока не заклацали засовы.

— Хотел бы я знать, что миг грядущий нам готовит, — шепнул он, на всякий случай прикрыв журналистку спиной.

Дверь распахнулась. И Дерясин невольно подался назад, — на пороге стоял Жукович. Желчные, заостренные черты лица его обрюзгли, под запавшими глазами набрякли синюшные скатки. Патлатые волосы слежались и напоминали придавленный парик, в спешке нахлобученный наискось.

— Ты?! — одновременно вырвалось у обоих.

— Я-то я, — вяло подтвердил Жукович. — А ты чего вдруг надумал?

— Повидаться. И… вообще.

— Разве что «вообще», — Жукович помялся. Интенсивно, по-лошадиному, принялся втягивать воздух, — лестничная клетка наполнилась тонким ароматом «Мадам Клико». — Ориентацию, что ли, сменил?

Из-за спины Дерясина выступила свежая, благоухающая Холина:

— Здравствуйте. Олег, кажется? Надеюсь, не забыли меня?

При эффектном появлении женщины Жукович сделался совершенно угрюмым:

— То-то чувствую, чем-то знакомым воняет.

— О! Вот теперь и я вас признала. А то мне врали, будто вы джентльменом стали.

— Фуфло вам гнали! Вы вообще, с чем сюда вдвоем приперлись?

— Может, ты нас все-таки запустишь? — Дерясину надоело стоять на лестнице. — Что-то больно к гостям неприветлив.

— Так незваный гость, он и есть неожиданный, — Жукович неохотно отодвинулся, пропуская их в узенькую прихожую, поклеенную обоями под кирпичик. Ирина, собиравшаяся положить на трюмо перчатки, предусмотрительно провела пальцем по поверхности: в слое пыли появилась свежая борозда.