Антек вытер пот со лба. Всего одна буква в фамилии! И привыкать легче, и найдут нескоро, картотека в Дефензиве строго по алфавиту.

– С четырнадцати лет вы вступили в молодежную секцию Организации Украинских Националистов. Дважды ездили в Германию, где проходили военную подготовку.

Auf die Position! Ziel! Feuer!..

– Хватит? Или рассказать в скольких убийствах подозреваетесь? Год назад вы исчезли из Львова перед самым арестом…

Черная шелковая удавка. Zradnikovi – sobacha smert!

– А в Белостоке вас просто проворонили. И я проворонил, поверил генералу Сокольницкому, и вы тоже постарались, забили нам всем головы сказками про уланов призраков.

Он попытался повторить то, что услышал. Антин Немоловский Косач, Организация Украинских Националистов… Spy, mij Anteku, spi lyubyj! Нет, ничего не изменилось, черная топь погибшей памяти лишь колыхнулась и снова затихла. Он ли, не он – ответа не узнать.

Оставили только боль.

– Еду я принесу, – Антек постарался, чтобы голос не дрогнул. – Поесть вам все таки надо.

* * *

Выйдя в коридор и закрыв дверь, бывший гимназист вдруг осознал, что его война кончилась. Не сейчас, а тем зимним вечером, когда они шли с Ядзей по заснеженной улице. Все, что потом, тоже война, но не его, чужая. А на чужой войне не победить.

Пистолет спрятал, застегнул кобуру. Встретит чужаков – ну и пусть!

Коридоры были пусты, и лифт пуст. Антек без всяких приключений добрался до столовой, нажал нужные кнопки, поставил тарелки на поднос. Впрочем, старался он зря, Орловский вновь был без памяти. Бывший гимназист поставил поднос на тумбочку возле кровати, налил в стакан воды, пододвинул ближе. С тем и ушел, осторожно прикрыв дверь. Из соседнего бокса, где они ночевали с сержантом, забрал «Песнь о Роланде», там и прилег ненадолго, пытаясь привести мысли в порядок. Тщетно! Вода в реке стала мутной, горькой на вкус, бесформенные, безвидные тени окружили, обступили со всех сторон.

Он все же справился, пусть и с немалым трудом. Заставил себя встать, выпить глоток воды. Теперь можно и к себе, на этаж выше. Иного дома в этом мире у него уже нет. Больше по привычке, чем чего то опасаясь, выглянул в коридор.

Лифт!

Дверь бокса он успел прикрыть как раз в тот момент, когда незваные гости вышли из кабины. Сейчас они увидят, что карточек в ящике нет, станут проверять каждый бокс. Или не станут? Они уже прошли три этажа, наверняка им все надоело.

Оружие доставать не стал, только закрыл дверь на задвижку. Бокс майора открыт, но Орловский без сознания, а с ранеными даже русские не воюют. Надо лишь подождать до вечера, пока чужаки все осмотрят и разбредутся по боксам. Не железные же они, в конце концов!

Он вернулся в комнату, сел на кровать, открыл книжку про Роланда, перевернул пару страниц. Нет! Ждать не стоит, иначе надо!..

Книгу сунул под мышку. Шагнул к двери, открыл.

Погнали тут коней французы вскачь.

Как шпорят их они, как лихо мчат!

Осталось им одно – рубить сплеча…

* * *

Чужаков он увидел в конце коридора возле двери с надписью «Media communicationis». Трое – мужчины и женщина. Одеты странно, не для леса и не для войны, а словно для прогулки по Вислинским бульварам. Его не замечают, о своем толкуют.

Антек шагнул вперед, поднял руку:

– Эй! Панове, не стреляйте!..

4

– Hej! Panowie, nie strzelaj!

Сзади!

Я обернулся, ругая себя последними словами. Одно хорошо, звука выстрела я бы просто не услышал, если кричат, еще не все пропало.

Виноват, конечно, колобок, ну, и я отчасти.