Перпиньян, Перпиньян!

Горный ветер свободою дышит.

Рядом обозначился гарсон с подносом, и я не стал вслушиваться дальше. Перпиньян далеко, в Пиренеях, возле испанской границы – бывшей границы. Французы здорово погрели руки на чужой беде, проглотив и Каталонию, и Страну Басков. У нас тогда спорили, как следует протестовать – громко или не очень. Выяснилось, что протестовать не следует вообще. ФДР лишь усмехнулся, попросив напомнить ему о Каталонии, когда закончится война.

Первую пробную мобилизацию промышленности мы провели еще в 1927 году, потом повторили, еще раз повторили.

Пусть пройдут года,

Он со мной всегда,

Перпиньян! Край чужой

Никогда не сравнится с тобой!

Я вспомнил, что во время оно, в правление графов Барселонских, заштатный ныне Перпиньян и был столицей Каталонии, так что песня эта – неспроста. В Барселоне сейчас, кстати, тоже французы. Певица между тем спрыгнула с эстрады и, взяв за руку того, кто сидел с краю, закружилась в вальсе. Затем, улыбнувшись партнеру, подхватила следующего. Мой столик – третий. Я отставил тарелку в сторону. Вовремя!

От нее пахло духами и коньяком. Рука скользнула по спине, и я порадовался, что не взял с собой наплечную кобуру. Мы кружились между столиками, она улыбалась и что то тихо напевала. Наверняка про Перпиньян. Музыка кончилась, мы, отступив на шаг, поклонились друг другу.

– Проводите меня, пожалуйста! – шепнули ее губы, когда аплодисменты стихли.

Почему бы и нет? Тем более недалеко, к двери справа от эстрады. Она взялась за ручку, повернулась ко мне.

– Спасибо! Просто в зале сидит один человек, он очень навязчив.

Я охотно кивнул.

– Бывает. А где у вас тут дерутся?

Она скользнула взглядом по залу, усмехнулась.

– Подворотня слева от входа, но он побоится. Будет шум, а у него дома – ревнивая жена.

– Женам лучше не изменять, – охотно согласился я. – Способствует карьере.

В ответ я получил легкий щелчок по лбу. Негромко хлопнула дверь.

Шутки шутками, а в мой нынешний кабинет вначале собирались вселить совсем другого человека. Всем был хорош, но вот налево ходил регулярно. Вербовать такого – одно удовольствие.

* * *

Зайдя в номер, я первым делом запер дверь. Замок уже изучил, такие называют «против честных людей». Затем быстро осмотрел номер, прикидывая особенности здешней географии. Окно прямо против двери, кровать справа от окна. Влево от двери – коридорчик, там службы. Что еще? А еще выключатель – от двери слева, кресло, стол и два стула. Осталось осмотреть ванную. Дверь прилегала плотно – и места хватало.

Годится!

Я заказал по телефону кофе и достал из чемодана блокнот. Пора и за работу. А то, что работать придется в ванной, с пистолетом при поясе, прислушиваясь при этом к каждому шороху, не беда. Везде своя экзотика.

Ах, Париж! Лямур, бонжур, тужур!

* * *

Ключ заскрипел в двери без пяти минут два. Я встал со стула, выключил свет и осторожно шагнул в коридор. Замок сопротивлялся недолго. Скрипнула дверь. Несколько секунд было тихо, гости наверняка привыкают к темноте. Уличный фонарь далеко, поэтому разглядеть они смогут лишь кровать – и мое пальто, укрытое одеялом.

Снова шаги. Двое! Один у двери, второй уже в комнате. Белый свет скрытого фонаря, луч скользнул по одеялу. В последний момент я решил, что говорить следует по французски. Если сразу не поймут, перейдут на язык пуль.

Выключатель.

– Добрый вечер! Не двигайтесь, первого убью сразу.

Парень у двери, молодой, в расстегнутом пальто, меня не заинтересовал. Оружия в руках нет – и ладно.