Он не промахнулся, трое других тоже мертвы. Внезапно бывший гимназист ощутил нечто странное. Люди убиты его пулями, прицелился – и насмерть, а он ничего, совершенно ничего не чувствует! И это не первые за сегодня. И, кажется, вообще не первые.

Пальцы сжались в кулак, словно ощутив тонкий скользящий шелк. Пулей убить просто, удавкой – еще проще. Был бы узел надежный, и рука тверда.

Испугался, пальцы разжал. Экая жуть примерещилась! Откуда удавка? Он же обычный гимназист, на документе его фото!

Между тем, паренек, натянув сапог обратно, встал, попытался принять строевую стойку.

– Капрал Адам Рыхлы, Корпус пограничной стражи!

Бывший гимназист приложил пальцы к пилотке.

– Антон Земоловский, доброволец, 110 й уланский полк. Кроме тебя кто нибудь жив?

– Там! – рука указала на одну из телег. – Пан поручник и пан подпоручник. Они их – прикладами, потом сняли форму и связали.

Что то белое на телеге. Ясно!

Прежде чем идти, бывший гимназист снял с пояса убитого патронную сумку. На этот раз рука не дрогнула.

* * *

Одному повезло, другому нет. Пана подпоручника слишком сильно ударили по голове, пан поручник же дышал, хоть и ему досталось. Капрал явно растерялся, не зная, что делать, и бывший гимназист кивнул на флягу, что висела на поясе у одного из мародеров. Сам же прошелся по месту побоища. Одиннадцать трупов, если с паном подпоручником считать. На второй телеге – солдатская форма, сапоги и винтовки, сверху – офицерские мундиры.

У мародеров он забрал только оружие и патроны, остальным побрезговал. Один из крестьян оказался совсем мальчишкой, не его лет, младше. Пуля в затылке, рот открыт в беззвучном крике.

Подумав немного, бывший гимназист сорвал с руки убитого повязку. «GL» – что за новость?

* * *

– «Гвардия людова», – объяснил пан поручник, прикладываясь к фляге. Он был в одном белье и босиком. Досталось офицеру крепко, на лице ссадины, синяк под глазом.

Бывший гимназист изумился. Народная гвардия? Ничего себе, гвардия!

– Русским служат. Вроде вспомогательной полиции, в основном в селах, где гарнизонов нет. А чем занимаются, ты, улан, сам видишь.

Доброволец Земоловский, естественно, представился, не смолчав о своем странном, уставами не предусмотренном, звании. Офицер если и удивился, то виду не подал.

– Ближе к границе в этой «гвардии» все больше белорусы и евреи, а здесь и поляки нашлись, наши доморощенные большевички, холера! А нас еще за концлагеря проклинали!

Бывший гимназист прикинул, что мародеры не слишком похожи на красных комиссаров. Но. Разве не Ленин призывал грабить награбленное?

Капрал между тем принес недостающие части формы, и доброволец Земоловский предпочел отойти в сторону, чтобы не смущать. Что делать дальше, он уже знал. Мародеров скоро станут искать, значит, все нужное на телеги – и подальше отсюда. Переночевать в лесу, а потом. Была бы карта! Вдруг Свентокшиские горы не так далеко? Уйти к Святому Кресту, как рыцари в давнюю пору.

Солнце коснулось горизонта, и он понял, что надо спешить. Мертвые. Времени нет, их похоронят другие. У живых слишком много забот.

* * *

«И над смертным часом нет власти, и отпуска нет на войне» .

* * *

– А теперь расскажи о себе, улан, – велел поручник Анджей Сверчевский, закуривая вторую папиросу подряд. О себе он уже поведал, пусть и кратко. Пограничная стража, воюет с марта, с самого первого выстрела.