— С тобой все в порядке? Я не сделал тебе больно?

Она покачала головой. Сердце ее дрогнуло, и она побоялась сказать что-нибудь смешное, включающее слово «люблю».

Он вздохнул и снова откинулся на спину, прижав Тэмсин к себе. Рука его скользнула вниз, нежно поглаживая ее кожу. Когда он коснулся ее правой руки, она машинально вздрогнула.

Мгновенно его пальцы замерли.

— Что случилось?

— Ничего, — прошептала она. — Все в порядке.

Он приподнялся на локте и потянул ее за руку.

— Не все. Дай я посмотрю.

— Не надо, — Тэмсин напряглась, но он разогнул ее руку и легонько вывернул наружу.

Даже в смутном лунном свете можно было разглядеть множество шрамов…

— Пожалуйста, Алессандро, — простонала она. — Это безобразно выглядит. — Состояние эйфории улетучилось, остались лишь тревога и стыд.

— Совсем нет, — хрипло сказал он, поглаживая шрамы большим пальцем. — Это всего лишь шрамы. Знаки мужества.

Она вздохнула.

— На твой взгляд. А для меня они — знаки слабости. И для моего отца тоже. Он не может смотреть на них.

Алессандро слегка напрягся. Через секунду он спросил:

— Почему? Почему не может?

Занавески были отдернуты, и сквозь окно Тэмсин видела черное, как бархат, небо. Ей показалось, что она находится в открытом космическом пространстве. Прошлое казалось таким далеким.

— Ну… — сонно промолвила она, — потому что тот несчастный случай произошел по его вине, я думаю.

— Какой несчастный случай?

Тэмсин чувствовала себя такой защищенной в его руках, что смогла говорить без всякой боли.

— Мне было шесть лет, и отец подарил мне на день рождения пони.

Алессандро коротко рассмеялся.

— Ну конечно. И что же?

— Отец понятия не имел, что я боюсь лошадей. Для него страх был признаком слабости, поэтому я старалась скрыть его любой ценой. Но когда привезли эту лошадку, я отказалась на нее садиться.

Голос Тэмсин был грустным и ироничным, но Алессандро уловил нотку боли, скрывавшуюся глубоко внутри.

— Это была ужасная сцена, — тихо продолжала Тэмсин. — Отец решил, что я грубая и непослушная девочка, и принялся меня воспитывать. Он насильно посадил меня на лошадь, но я пришла в ужас, закричала и попыталась спрыгнуть с нее. Одна моя нога застряла в стремени, я стала рваться, отец начал кричать, и бедная лошадка испугалась и рванулась вперед.

Прижав ее к себе, Алессандро услышал трепетный стук ее сердца.

— И далеко она протащила тебя?

— Нет, нет, недалеко. Но локоть мой пострадал больше всего. Связки были сильно повреждены, и мне потом пришлось перенести множество операций. Остались многочисленные шрамы.

Нежные волосы Тэмсин легко коснулись его твердого подбородка.

— А что твой отец? Он извинился перед тобой?

— Нет, — едва слышно выдохнула Тэмсин. — Он больше никогда не упоминал об этом. Пони, наверное, отослали обратно, когда я лежала в больнице. А когда вернулась домой, все было по-прежнему, будто ничего и не случилось.

Алессандро почувствовал боль.

— Боже…

Он вспомнил о том, как заставил ее играть в бильярд. Она держала кий левой рукой! Он вел себя так же, как ее отец, считая Тэмсин избалованной и эксцентричной девушкой.

— И он вынудил тебя прятать эти шрамы…

— Да, и это тоже. — (Алессандро почувствовал, как она непроизвольно прикрыла рукой свой локоть.