Обстановка, как всегда, была неофициальная. Арсеньев сидел, развалясь, за своим столом, на котором лежала карта Москвы и стоял кассетник. Суворин, расположившись на диване у окна, курил трубку. Нетто вставил кассету.

    — Сначала, товарищ полковник, — сказал Нетто Арсеньеву, — вы услышите голос Мамонтовой.

    И он нажал на «play».

    «Кто это?»

    «Кристофер Келсо. Могу я поговорить с товарищем Мамонтовым?»

    «А кто вы?»

    «Я же сказал: моя фамилия Келсо. Я звоню из автомата. По срочному делу».

    «Да, да, но кто это?»

    Нетто нажал кнопку «pause».

    — Бедная Людмила Федоровна, — сочувственно произнес Арсеньев. — Ты знал ее, Феликс? Я помню ее, когда она была на Лубянке. О-о, произведение искусства! Тело — как пагода, ум — как бритва и язычок соответствующий.

    — Все это уже в прошлом, — заметил Суворин, — во всяком случае, ум.

    — Следующий голос будет вам более знаком, товарищ полковник, — сказал Нетто.

    «Ладно, хватит. Говорит Мамонтов. А вы кто?»

    «Келсо. Доктор Келсо. Может быть, вы меня помните?»

    «Помню. Что вам надо?»

    «Встретиться с вами».

    «С какой стати мне с вами встречаться после того дерьма, которое вы написали?»

    «Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов».

    «По поводу?»

    «Черной клеенчатой тетради Иосифа Сталина».

    «Помолчите-ка».

    «Что?»

    «Я сказал — помолчите. Я думаю. Где вы сейчас?»

    «Возле «Интуриста» на Моховой».

    «Это недалеко от меня. Пожалуй, приезжайте».

    — Прокрути-ка еще раз, — сказал Арсеньев. — Не Людмилу. Последний кусок.

    Сквозь бронированное стекло за спиной Арсеньева Суворин видел в пруду отражение огней здания, а дальше — почти неразличимую сейчас темную полосулеса, его неровные очертания на фоне вечернего неба. Между деревьями мелькнули фары и исчезли. Патрулируют, подумал Суворин, подавляя зевок. Он был рад, что Нетто задействован. Почему не дать парню шанс отличиться?

    «Черной клеенчатой тетради Иосифа Сталина...»

    — Ё-моё, — тихо произнес Арсеньев, и его одутловатое лицо стало жестким.

    — Звонок был сделан этим человеком сегодня, в четырнадцать четырнадцать, — продолжал Нетто, протягивая две тоненькие бордовые папочки. — Кристофер Ричард Келсо по прозвищу Непредсказуемый.

    — Вот это хорошо сработано, — сказал Суворин, еще не видевший фотографии. Она явно только что вышла из проявочной, еще блестела и пахла гипосульфитом натрия. — Откуда снимали?

    — С третьего этажа во внутреннем дворе, напротив входа в подъезд Мамонтова.

    — Мы что же, можем теперь позволить себе снять квартиру в Доме на Набережной? — буркнул Арсеньев.

    — Это пустая квартира, товарищ полковник. Не стоила нам ни рубля.

    — Сколько времени он там пробыл?

    — Прибыл в четырнадцать тридцать две, товарищ полковник.