Не успел я вернуться из порта домой, как меня выдернули в академию — Гронский вызывал на планёрку. Это был необычный опыт, потому как раньше нам приходилось сидеть в зале и ждать оглашения результатов. Теперь же я должен был сам участвовать в планировании экспедиций. Кеша умчался обсуждать с Лёвушкиным какую-то научную статью, вышедшую в газете на этой неделе, поэтому в преподавательскую я шёл в одиночестве.

— Чижов! Вот так сюрприз! Не думал, что встречу тебя в академии, — услышал я в коридоре удивлённый голос Медина.

— То же самое могу сказать о тебе, — признался я.

— Решил посвятить свою жизнь преподаванию, — ответил Павел, оправдываясь. Почему-то я совершенно не верил, что такой человек как Медин может грезить о преподавательской карьере.

— Признайся, тянет в академию? — улыбнулся мой собеседник.

— Не представляешь как! Настолько тянет, что я решил не уходить из академии.

— Это как? — опешил парень.

— Так же, как и ты, — спокойно ответил я.

— А, выходит, мы с тобой коллеги? — ухмыльнулся Медин, но глаза парня красноречиво говорили о том, что он явно не рад такому повороту. — Ну, пойдём! Говорят, Гронский сегодня не в духе, не стоит заставлять его ждать.

В преподавательской оказалось людно. Помимо Гронского и Остроумовой в кабинете находились Куксин, Лёвушкин, Калитвинцев, Трофимов и новички.

— Присаживайтесь, коллеги! — бросил Борис Ефимович, а сам поднялся с места и стал в центре. Он дождался, пока мы с Мединым займём свои места и только после этого продолжил: — Предварительно мы выслушали пожелания каждого преподавателя на счёт цели экспедиции, но окончательный план и состав преподавателей нужно утвердить сейчас.

Только бы не ехать с Мединым! Этот тип меня просто выводит из себя. Не хотелось бы провести целый месяц экспедиции в его обществе.

— Я своего мнения не меняю, — произнёс Лёвушкин. — Оптимальный маршрут для второго курса — Таймыр. Мы со студентами планируем проверить подготовку местных систем жизнеобеспечения к зимнему периоду в ряде посёлков. Остальным талантам тоже найдётся чем заняться. Пусть знакомятся с жизнью оленеводов, налаживают связи и учат местный язык. На третьем курсе им это пригодится.

— Григорий Иванович, ваше назначение утверждено и изменениям не подлежит, — согласился Гронский. — Думаю, вам не помешает стихийник и предсказатель.

— Возьмите с собой Даманского! — неожиданно вмешалась Акулина Ивановна, а я почувствовал, что от неё исходит мощная волна энергии. Очевидно, что госпожа ректор использовала талант, чтобы просчитать все риски.

— Лёвушкин, Даманский, Медин и Гаранин, — прокомментировал Гронский. — Хороший состав! Есть кто против?

Я видел как Медин скривился, но не стал возражать, а Коля воспринял новость совершенно спокойно.

— Третий курс едет со мной на Северную Землю, — продолжил Гронский, и я едва не подскочил на месте.

Туда мы не ездили во время учёбы. Может, после уничтожения «Вихря» Земля Франца-Иосифа утратила ценность для академии? Или туда запретили наведываться студентам после двух провальных экспедиций, сопряжённых с опасностями и потерями?

Я безумно хотел отправиться на Северную землю, но прекрасно понимал, что в этот раз мне не светит побывать там. Не будет в одной экспедиции двух преподавателей с одинаковыми талантами. К тому же, я понял, что молодых преподавателей, которые только выпустились из академии, не будут отправлять в экспедицию со старшими курсами, чтобы они не чувствовали себя неловко. Мои догадки подтвердились, когда Гронский объявил состав экспедиции на третий курс:

— Со мной поедут Силантьева, Калитвинцев и Захаров. Думаю, справимся втроём.