|
Голос его звучал ровно, словно он отвечал на вопрос «который час». – Забавно, – заметил Ковальски. – Мой учитель биологии в колледже говорил то же самое. – Если ты хочешь сказать нам что то по настоящему интересное, – добавил Буч, – то лучше ответь на вопрос «когда». Как ни странно, Али Хавас ответил. Он прикрыл глаза и пробормотал что то по арабски. Ковальски изучал арабский в Куантико, но фраза прозвучала слишком тихо и неразборчиво. – Что? – спросил он участливо, наклоняясь над террористом. – Что ты сказал, приятель? – Скоро, – повторил Али Хавас по английски. – Совсем скоро. Больше они от него в тот день так ничего и не добились. 2 Арест Али Хаваса имел целый ряд последствий. Агентов Ковальски и Маккормика вызвали к их непосредственному начальнику и жестоко отругали за несоблюдение инструкции, предписывающей производить захват особо опасного преступника силами специальной группы, насчитывающей не менее восьми человек. Вслед за тем, начальник сменил гнев на милость и вынес агентам благодарность – лично от себя, а также от имени Директора. Али Хавас действительно был крупной шишкой в мире террористического подполья, и на его совести было не менее тридцати жизней американских граждан (а скорее всего, гораздо больше). Вот только действовать он привык в основном на Ближнем Востоке и в Афганистане, а в Штатах вплоть до нынешнего лета не появлялся. То, что он все таки рискнул прилететь в США, было плохим знаком. Где то на территории страны готовился крупный теракт, и Али Хавас должен был или осуществить его, или помочь в его подготовке. Скорее второе – кем кем, а смертником Али Хавас не был. – Мы его расколем, – пообещал агентам начальник Миннеаполисского отделения ФБР. – Сперва попробуем простые методы, а если они не помогут, перейдем к высоким технологиям. А пока наши мозгоправы будут копаться у него в черепушке, пройдитесь по его возможным контактам здесь, в Миннеаполисе. – Если я правильно понимаю, – вежливо сказал Маккормик, – он пока что не заговорил? – Совершенно верно, агент, – ответил начальник. – Поэтому никаких имен у нас нет. Надо, как обычно, найти черную кошку в темной комнате. Причем, вполне возможно, что кошка оттуда уже улизнула. Пока Ковальски и Маккормик искали в мусульманских общинах Миннеаполиса тех, кто мог контактировать с Али Хавасом, или, по крайней мере, слышал что то о человеке с изумрудными четками, молодой китаец, остановившийся в отеле «Ритц» в Нью Йорке под именем Джорджа Фо, встретился за ланчем с популярным журналистом Марио Росетти, заведующим отделом расследований в «The New York Times». – Федералы на днях взяли какого то египетского террориста в Миннесоте, – сказал Росетти китайцу. – Но все дело жутко засекречено, они там из кожи вон лезут, чтобы информация не просочилась в центральную прессу. – Это плохо, – покачал головой Джордж Фо. – Нарушение Конституции, верно? – Вам неинтересно? – прищурился Росетти. – Но мои друзья просили сообщать вам именно о таких случаях… Он чувствовал себя героем голливудского триллера. Встреча на террасе дорогого ресторана (платил, разумеется, Фо) с таинственным китайцем. Двусмысленные разговоры о терроризме. Ощущение причастности к какой то большой и темной тайне – все это заводило Росетти куда больше, чем деньги. Год назад на одном из приемов к нему подошел модный адвокат из Вашингтона и, произнеся пару дежурных комплиментов по поводу статей Марио, увлек его на балкон, где их разговор могли услышать разве что каменные горгульи (плохая, хотя и недешевая, стилизация под Нотр Дам). На балконе Росетти получил заманчивое предложение – вступить в тайный клуб тех, кто поставил своей целью разобраться в истинных причинах современного мирового терроризма. |
