А дядька все копал и копал.

    «Слушай теперь, и о том, что скажу, не забудь…» - прошептал кто-то совсем рядом и вдруг зашелся сухим, лающим смехом, прозвучавшим подобно святотатственной клятве.

    -  Слушай теперь, и о том, что скажу, не забудь: под утесом,

    Выкопав яму глубокую, в локоть один шириной и длиною,

    Три соверши возлияния мертвым, всех вместе призвав их:

    Первое - смесью медвяной, второе - вином благовонным,

    Третье - водою, и, все пересыпав мукою ячменной,

    Дай обещанье безжизненно веющим теням усопших:

    В дом возвратяся, корову, тельцов не имевшую, в жертву

    Им принести и в зажженный костер драгоценностей много

    Бросить…

    Меня бросило в жар. Ни с того ни с сего мне показалось, что дядька, сидящий на корточках у ямы, больше похожей на разверстую могилу для карлика - это я, хотя мы были совершенно не похожи друг на друга. Это я сидел сейчас, собираясь с духом и загоняя страх куда-то в живот, где он и скапливался холодной лужей, это я готовился совершить неслыханное приношение в невиданном месте, не боясь грома небесного и кары за грехи; а если б Те узнали, чего я хочу, то они содрогнулись бы и кинулись сюда, пытаясь…

    Пытаясь - что?!

    -  После (когда обещание дашь достославным умершим)

    Черную овцу и черного с нею барана - к Эребу

    Их обратив головою, а сам обратясь к Океану, -

    В жертву теням принеси; и к тебе тут немедля великой

    Придут толпою отшедшие души умерших; тогда ты

    Спутникам дай повеленье, содравши с овцы и барана,

    Острой зарезанных медью, лежавших в крови перед вами,

    Кожу, их бросить немедля в огонь, и призвать громогласно

    Грозного бога Аида и страшную с ним Персефону;

    Сам же ты, острый свой меч обнаживши и с ним перед ямой

    Сев, запрещай приближаться безжизненным теням усопших

    К крови…

    Теряя сознание, проваливаясь в дурман безумия, растворяясь в окружающей сырости, я слышал гул волн, разбивающихся об утес, и в этом гуле звучали странно-знакомые слова: «Был схвачен я ужасом бледным… ужасом… ужасом… бледным… был схвачен… я… я… я…»

    Суббота. четырнадцатое февраля

    Не щипайте галлюцинацию за бок * Эра Гигантовна * Сортирный исчезник мешает Акту Творения * Архаров заказывали? * Фима-Фимка-Фимочка * Дурные манеры Деда Банзая * О Выворотке и не только

    1

    Городское неугомонное утро вступало за окном…

    Нет, это уже было.

    Я лежал под одеялом, не открывая глаз…

    И это уже было.

    А чего тогда не было?

    Память насмешливо фыркнула и свернулась колючим клубком.

    Сесть на кровати удалось лишь после изрядного усилия. Должно быть, поэтому я не сразу заметил, что одет. Я никогда не спал одетым. Тем более в шерстяных рейтузах, блузе с капюшоном и теплых носках.

    Носки вообще были не мои. Не могло у меня быть таких отвратительных рябых носков грубой вязки, да еще с черными заплатами на пятках. Владелец подобной мерзости небось склонен к суициду.

    И пьет натощак.

    Нащупав тапочки, я встал и, придерживаясь за стены, направился в коридор, собираясь дотащиться до ванной и плеснуть водой себе в лицо.