– Ну, давай рассказывай, что тебе известно, – сказала Ласи.

– Ладно. – Я откашлялся. – На самом деле я не родственник Морганы.

– Это и ежу ясно.

Я нахмурился, поскольку рассчитывал совсем на другую реакцию.

– Но я разыскиваю ее.

И снова:

– Это тоже ясно. Ты типа частного детектива, да? Или получившего отставку бой‑френда, преследующего свою подружку?

– Нет. Я работаю на город.

– Кэл, – усмехнулась Ласи, – ты не коп. Непонятно, как она пришла к такому выводу, но оспаривать его я не хотел.

– Нет, не коп. Я работаю на Министерство здравоохранения и психической гигиены. Служба контроля заболеваний, распространяемых половым путем.

– Половым путем? – Она вскинула бровь. – Постой‑ка. Ты точно не преследуешь ее?

Я достал бумажник и раскрыл его, продемонстрировав один из тех предметов, которые сегодня утром получил в Ночном Дозоре. У нас есть машина, которая выплевывает ламинированные удостоверения личности и жетоны от имени дюжин городских агентств, как реальных, так и воображаемых. Этот посеребренный жетон производил сильное впечатление с идущими по низу словами «Санитарный врач». Рядом с ним легло удостоверение личности с сурово взирающей фотографией.

Мгновение она пристально вглядывалась в него, а потом заявила:

– На этой фотографии ты в той же футболке, что сегодня.

Я замер, осознав, что да, с утра не изменился. Не придумав ничего лучше, я перевел взгляд на свою футболку и сказал:

– Что? Она тебе не нравится?

– Не особенно. Так что это за работа? Ты выслеживаешь людей, распространяющих триппер, и арестовываешь их?

Я откашлялся и отодвинул пустую тарелку.

– Ладно, вот как все это происходит. Примерно год назад мне сообщили об одном заболевании. М‑м‑м… Нет, лучше представить это дело по‑другому – меня прикрепили к носителю одного заболевания. Я отслеживаю всех его сексуальных партнеров, уговариваю их пройти проверку, потом нахожу их сексуальных партнеров и так далее. Я просто иду туда, куда меня ведет цепочка заболеваний, по дороге информируя об этом людей. Иногда мне не удается получить о ком‑нибудь достаточно информации. Тогда я какое‑то время болтаюсь поблизости, выискиваю, высматриваю, примерно как этой ночью. Если уж на то пошло, я даже не знаю фамилии Морганы. – Я вопросительно, с надеждой в сердце вскинул брови. Ласи пожала плечами.

– Я тоже. Давай поставим вопрос прямо: значит, ты сообщаешь людям, что у них половое заболевание? Это и есть твоя работа, парень?

– Нет, это делают врачи. Мне позволено лишь сказать им, что они в группе риска. Потом я стараюсь добиться с их стороны сотрудничества и сообщить мне список людей, с которыми они спали. Кто‑то же должен делать это.

– Наверное. И все же…

– Я потратил целый год, отслеживая результаты… в смысле, тех, кого инфицировал этот конкретный носитель.

Я улыбнулся, довольный хитроумием своей «легенды». Соль в том, что именно так я и работаю, ха!

– Вот это да! – сказала Ласи, широко распахнув глаза.

Чем больше я думал об этом, тем более крутой казалась придуманная мной версия работы. Негласная, в интересах общества, окруженная атмосферой тайны и человеческой трагедии. Один из тех видов деятельности, где приходится сталкиваться с грубой реальностью жизни и быть хорошим слушателем. Сейчас Ласи должна решить, что я старше, чем выгляжу, – ближе к ее возрасту – и, скорее всего, умен не по годам.

Принесли картофельный салат, она съела немного и спросила:

– Так что у тебя за болезнь?

– У меня? Я не говорил, что болен.